-- Она ваша, дети, -- сказал Фабий. -- Только обращайтесь с ней хорошо.
Дети запрыгали, заплясали от восторга и тут же чуть не задушили Симку от радости.
Отец с гордостью вел сына домой. В дверях им обоим пришлось пригнуться. Огня в очаге под медным котелком не было, повсюду, куда ни кинь взгляд, рыбацкие снасти. В углу постель: прикрытая попоной солома. Беспорядок, грязь. Фабий поморщился.
-- Сдается мне, блох тут больше, чем рыбы, отец мой. Вонь-то, а? Грязи что-то многовато. Тут женщина нужна! Отчего ты не женишься, отец? -- Фабий весело посмотрел на крепкого старика.
Скавр укоризненно поглядел на смеющегося сына:
-- Мне скоро семьдесят!
-- Да это когда еще? -- засмеялся Фабий и продекламировал:
Нет ничего слаще любви,
Ничто с ней сравниться не может.
И мед отвергнут уста твои...
Старый рыбак захохотал и крепко хлопнул сына по спине:
-- Перестань, проказник! Ты вот лучше женись. У меня в твоем возрасте трое карапузов было...
-- Вот видишь, что ты натворил, несчастный! -- произнес Фабий, сопровождая свои слова величественным жестом. -- И мне дорогою твоей отправиться, старик? Супругом был бы я негодным...
-- Ты и так негодник. Неужели тебя и изгнание не укротило?
Фабий звякнул монетами.
-- Что я слышу! -- Рыбак поднял густые брови. -- Похоже на золото!
-- Ясное дело, -- усмехнулся Фабий. -- Кто копит, у того и деньги есть. Сбережения, с Сицилии...
-- Ах ты кутила, -- теперь уже смеялся старик. -- Так от страху и помереть недолго: у Фабия и деньжонки завелись!
-- А все-таки это правда. Ну, отец, ладно: тебя я нашел в добром здравии, дом повидал, а главное, носом почуял. Постелю-ка я себе, пожалуй, во дворе. А теперь пошли на Субуру в "Косоглазого быка". Там соберется вся наша компания, должен и я там быть. Повеселимся на славу. Идем! '
Теперь сын вел отца. Но едва они выбрались из лачуги и вышли на вечереющую улицу, как их окружили люди из соседних домов. Все уже знали, видели, слышали, что Фабий вернулся. Толпа росла, сбегались все новые и новые люди. Грузчики с Эмпория, рыбаки, поденщики, лодочники, подмастерья из пекарни, шерстобиты, уличные девчонки в коротеньких туниках, работники с мельницы. Вся огромная затибрская семья. Вот он и опять здесь, с ними. И они кричали, улыбались ему, обнимали его, засыпали вопросами.
-- Никуда я, мои дорогие, от вас не денусь! Для вас у меня всегда найдется мешок, набитый шутками, -- орал Фабий, -- завтра тоже день будет. А теперь я тороплюсь...
-- К девчонке, а?
-- Вот именно, к девчонке!
Этот довод они приняли, но еще немного его проводили, чтобы убедиться, что этот ветрогон Фабий веселья своего в изгнании не растерял и что свое они от него получат.
Трактир "Косоглазый бык" стоял в тихом переулке на Субуре, в самом сердце Рима. При этом он не особенно бросался в глаза: скрывала его широкая, подпертая толстыми столбами кровля с навесом. Над входом висел щит, па котором была изображена голова быка с невероятно косыми глазами. Вход освещался двумя чадящими факелами. Здесь все было дешево: секстарий вина и кусок хлеба с салом стоили три асса.
В помещении, потолок которого держался на восьми четырехгранных колоннах из дерева, было просторно и даже светло. На каждой грани колонны висел глиняный светильник, добавляя света, в глубине пылал очаг, и там над огнем непрерывно вращались вертела. За столами полно народу, на столах лужи вина и жирные пятна.
Фабий резко распахнул дубовые двери:
-- Эгей, приятели! Приветствую вас!
В ответ из всех углов раздались восторженные крики и хлопки: "Фабий! Вот и он! Я тебе говорил, что придет! Фабий без вина, что рыба без воды... Возможно ли?"
Трактирщик Ганио, облаченный в некогда белый фартук и замасленный колпак, уже бежал к Фабию, чтобы обнять и поцеловать его. Горьковат, правда, был этот поцелуй: ведь Ганио знал, что Волюмния, когда полегче была, наставляла ему рога и с Фабием. Но время все лечит. Фабий-то по крайней мере мужчина, а теперь эта подлая шлюха готова валяться с любым щенком, а над Ганио люди потешаются.
-- Привет тебе, Фабий!
-- Фабий! Привет!
Актер осмотрелся и тут же заметил могучую тушу Волюмнии, она странно мелкими и осторожными шажками расхаживала по трактиру и разносила кружки с вином.
-- Ну, как дела? Ходишь ты, как по иголкам. Болит небось задница? А, болит?
Волюмния улыбнулась с трудом, но не без гордости.
-- Клянусь, Геркулесом, и дал же он мне. Задница у меня теперь как у зебры. Ходить больно, лежать еще хуже, а сидеть и вовсе нельзя. -- И с полным удовлетворением прибавила; -- Зато это уж за целый год! Разом!
Фабий сунул отцу золотой, и старик тут же подсел к своим. Слева -горшечник, справа -- шерстобит, оба из-за Тибра, оба приятели. Старик показал им золотой.
-- О боги милостивые! Неужели все истратишь?
-- Истратим вместе! -- весело ответил Скавр.
И Фабий втиснулся между своими разудалыми друзьями, он уже требовал вина и еды. Единым духом опрокинул полную кружку, так что весь трактир ахнул. И двинул кулаком по столу.
-- Так-то вот, детки. Вернулись мы домой, вконец истосковались по милой родине. Так что пить сегодня будем, пока язык не одеревенеет!
-- Как же, одеревенеет у тебя язык, бочка винная! -- съехидничал Кар. -- Ты три дня и три ночи пить будешь, тогда еще может быть... Только у тебя на это денег не хватит!
-- Не хватит? -- выпятил грудь Фабий и подбросил вверх золотые, три, четыре, восемь, и подхватил их на лету. -- Всех угощаю! Всех!
Трактир радостно загудел.
В углу сидели двое, пришедшие следом за Фабием. Один толстый, Руф, другой тощий, Луп. И так себе оба -- ни рыба ни мясо, как все шпионы на свете, потому они и видны, что вечно озабочены своей незаметностью. Сам префект города послал их следить за Фабием с той самой поры, как актер вернулся в Рим.
Ну что ж, верзила Фабий ведь не дух бесплотный, он и шумит, и буянит, а голос у него как труба военная, так что, по совести говоря, не очень трудно его и найти, и уследить за ним. Вот эти двое и торчат тут, винцо попивают, давят один другому под столом ноги, да косятся на поднадзорного, и держат ухо востро.
-- Послушай, Луп, -- шепнул толстый Руф. -- Это приглашение и нас касается? Можем мы его принять?
-- Ясное дело, -- отозвался тощий и допил свою кружку. -- Он всех приглашает, ты слышал. Это не взятка, простое внимание. Мы его и примем. Хозяйка, еще вина на счет того парня!