Непрестанно побуждала меня беспокойная душа, не желавшая покоряться древним обычаям, заняться поисками истины. И после долгих бесед и безуспешных расспросов проникла мне в сердце и разум мысль о скоротечности и тщете жизни и предстало видение близкого конца, ибо гибнут без вины и причины обитатели дольнего мира, и жадный рок пожирает их жизни. И сказал я себе: «Мне неведом мой жребий. Быть может, смерть настигнет меня в сей миг, так что я не успею даже пошевельнуть пальцем. А может быть, она даст мне отсрочку, но и тогда все свершенные мною добрые дела не будут мне во благо, ибо они пропадут из-за моей нерешительности и непостоянства, ведь я желал то одного, то другого, то домогаясь мирской славы, то заботясь о своей участи в будущей жизни. Судьба может нанести мне неожиданный удар, когда душа еще не успокоилась и не достигла совершенства. Если буду я и дальше упорствовать и заблуждаться, то не смогу выйти на верную дорогу и уподоблюсь упрямцу, о котором рассказывают такую притчу:
Был человек в любовной связи с одной женщиной, муж которой отличался непомерной ревностью. Эта женщина велела прорыть подземный ход от колодца, который был у нее во дворе, к проезжей дороге. Дверь в подземелье она прикрыла дерюгой, заперла на замок, а ключ от него держала у себя под подушкой. Придумала она это потому, что боялась, как бы муж или кто-нибудь из домочадцев не застал ее с тем человеком. Однажды, когда к женщине явился ее любовник, прибежала служанка и сказала, что возвращается хозяин дома. Женщина, дав любовнику ключ, велела открыть дверь в подземелье, что находится у колодца, и выйти на дорогу, закрыв за собой дверь. Тот человек вышел во двор и нашел дверь в подземелье, прикрытую дерюгой, но колодец был в стороне, немного дальше. Вернувшись в дом, он воскликнул: «Я нашел вход в подземелье, но там нет никакого колодца!» Женщина возразила: «Глупец! Зачем тебе колодец? Я сказала тебе про колодец только для того, чтобы ты нашел дверь в подземелье — ведь колодец рядом с той дверью». Но упрямец стоял на своем: «Там, где дверь, нет никакого колодца! Откуда мне знать, может быть, ты сказала про колодец только для того, чтобы меня обмануть и выдать своему мужу? Как я могу быть уверен в тебе, если на том месте нет никакого колодца!» Женщина крикнула: «Спасайся, беги, несчастный, не то нам придется худо! Нас погубят твое упрямство и глупость!» Но тот человек ответил: «Куда же мне идти, раз ты меня обманула и сбила с толку!» И он повторял это, не двигаясь с места, пока не вошел хозяин дома. Увидев чужого мужчину, он схватил его, избил до полусмерти, а потом отдал в руки стражи.
Я долго размышлял, опасаясь, что меня не приведут к добру колебания и сомнения, и наконец решил сторониться того, что способно привести к беде, и поклялся творить по велению души благие дела, которые одобряет всякая вера. Я дал обет не убивать и не обижать, удерживаться от всего неподобающего: вероломства, бесчестия, лжи, хитрости и зависти, я дал клятву оберегать плоть от искушения, язык от лживых речей, сердце от кривды и несправедливости, затворил слух для насмешек, всяческой клеветы и сквернословия. Старался я никому не желать зла, не считать ложным и не отрицать божественное вдохновение пророка[16], Страшный суд и воскресение из мертвых, воздаяние в будущей жизни за добрые поступки и наказание за дурные.
Я отвратился сердцем от злонравных и прилагал все старания к тому, чтобы общаться лишь с достойными и праведными мужами, ибо понял, что нет лучшего друга и наперсника, чем добрый нрав и чистое сердце, — с божьей помощью дают они наибольший прибыток, словно рачительный родитель, искренним советом побуждают к свершению благих деяний, ведут по стезе добродетели и счастья. И увидел я, что добрый нрав не умаляется с течением времени, напротив, чем дольше в нем пребывают, тем прекраснее и совершеннее становится он. Его не страшит ни гнев повелителя, ни ярость водного потока, его не сожжет огонь и не похитит разбойник и грабитель, свирепый лев над ним не властен, и хищный стервятник не разорвет его на части.
И понял я, что беспечный и неразумный, предпочитающий малое счастье, что достается ему сегодня, великому и непреходящему блаженству, что мог бы получить завтра, подобен купцу, о котором рассказывают такую притчу:
Был у того купца драгоценный алмаз, и чтобы его отделать, нанял он ювелира, которому пообещал уплатить за день работы сотню динаров. Он отвел того человека к себе домой, тот принялся за дело и вдруг увидел в углу комнаты цимбалы. Заметив, что мастер смотрит на них, купец осведомился: «Разве ты умеешь играть на цимбалах?» Ювелир, который был знатоком этого искусства, ответил: «Умею». Тогда хозяин дома воскликнул: «Ну-ка, бери цимбалы, я посмотрю, как ты играешь!» Ювелир оставил начатую работу и целый день до самого вечера играл на цимбалах, показав свое поразительное умение и дивное искусство, а купец, слушая его игру, то взмахивал рукою, то качал головой, восхищаясь и наслаждаясь. Когда зашло солнце, мастер сказал хозяину дома: «Вели выдать мне обещанную плату». Купец спросил: «Разве ты заслужил какую-нибудь плату?» И ювелир ответил: «Ты ведь нанял меня для того, чтобы я исполнял все, что ты мне прикажешь. Ты приказал мне играть — значит, такова была твоя воля, и я подчинился ей беспрекословно». И ювелир настойчиво требовал заплатить ему за работу, пока купец не отдал ему сотню динаров. Так алмаз его остался необработанным, и он зря истратил немалые деньги.
Чем усерднее размышлял я о суетных прельщениях дольнего мира, тем сильнее становилось мое желание сторониться их и бежать соблазнов, отрекшись от благ преходящей жизни, ибо увидел я, что лишь отречение и спокойствие души проторят стезю к успеху в день воскресения, как прокладывает любящий отец дорогу к земному счастью для своего сына. Отречением раскрываются врата вечного блаженства. Погружением в размышления достигается высшая степень наития и уничтожения в истине[17]. Отрекшийся от волнений мирской жизни спокойно созерцает свои деяния и преисполнен благости, он смиряется и, ограничиваясь малым, независим и ни в ком не нуждается, он всем доволен, и ничто не может нарушить его спокойствия. Он сбросил с себя одеяние тревог и забот — и спас свою жизнь от жестоких злодеев и всяческих зол, он стряхнул с себя страсти и желания — и блистает чистотой, он возненавидел зависть и возлюбил любовь и отдаст ближнему все свое достояние, возрадовавшись душой. Он избрал своим путеводителем разум и избавлен от раскаяния, ибо предвидит последствия своих дел, он не боится людей, но и не желает к ним подольститься, и они не задевают его.
И чем усерднее размышлял я об отречении от мира, тем желаннее представлялось оно моему взору, так что наконец решил я стать отшельником и благочестивцем. Но я сразу же стал опасаться, что не выдержу лишений, и подумал: если я откажусь от деятельной жизни, предаваясь лишь размышлениям о тщете преходящего мира, то могу проявить постыдную слабость, ибо каждый из нас — раб своих привычек, в которых он воспитан с детства. Тогда бесполезны окажутся благочестие и отречение, и не получу я тех выгод, на которые надеялся, свершая благие дела на этом свете. И я уподоблюсь собаке, о которой рассказывали такую притчу:
Однажды шла собака по берегу реки, держа во рту большую кость. Вдруг она увидела в реке свое отражение, подумала, что это другая собака, и бросилась в воду, чтобы отнять кость. При этом она выронила изо рта свою добычу и не нашла в воде ни другой собаки, ни кости.
И меня обуял нестерпимый ужас перед отречением от мира, ибо страшился я собственной суетности и слабодушия, и больше всего хотелось мне жить, как жил я прежде. Но потом я сказал себе: «Сравни невеликие беды и лишения отшельника, стерпеть которые, как ты думаешь, для тебя нет возможности, с теми страданиями, что выпадают на долю того, кто погружен в заботы мирской жизни! Ведь счастье в этом бренном мире кончается горем, а наслаждение сопряжено со страданием и грустью. Жизнь наша подобна соленой влаге моря — чем больше пьешь ее, тем сильнее чувствуешь жажду. Она словно острая кость, от которой пахнет мясом, но пес, подобравший эту кость, не насытится, а лишь раздерет себе пасть ее краями.
16
17