Услышав толкование мудрого Кабариона, царь Шадирам совершил перед ним земной поклон и, вернувшись в царский дворец, спокойно опочил в своих покоях.
Ровно через семь дней к царю прибыли радостные вести о том, что к нему на поклон явились послы из сопредельных стран и соседних государств и привезли бесценные дары. И царь вошел в тронный зал и уселся на престоле, приказав привести посланцев. И они принесли ему в точности те подарки, о которых говорил мудрый Кабарион, так что царь обрадовался и подивился его прозорливости. И он сказал себе: «Как был я неразумен, рассказав мой сон брахманам, которые погубили бы меня и всех моих близких, если бы не милость всевышнего бога. Поистине надо слушать советы только искренних и разумных друзей. Царица Ирахт дала мне добрый совет, и я поступил благоразумно, приняв его, — и наградой за благоразумие было мне счастье и успех». Потом царь, отослав всех своих придворных, оставил лишь царевича Джувайра, вазира Илада и писца Каля и сказал им: «Я хочу разделить эти дары между вами и дать царице Ирахт ее долю, ибо все вы были готовы принять смерть ради моего спасения, проявив отвагу и благородство».
Илад ответил: «Все мы — твои рабы, и нам не следует гордиться и превозноситься, ибо живем мы лишь тобой и наша жизнь — твое достояние, и не пристало нам владеть царскими сокровищами, которых мы недостойны. Если ты, о царь, не хочешь принимать этих даров, отдай их сыну своему Джувайру».
«Я уже вознагражден своим спасением от гибели, — возразил царь Шадирам, — и не нуждаюсь в большем. Возьми что хочешь, и пусть эти сокровища будут тебе во благо». Тогда Илад промолвил: «Если царю угодно одарить своего раба, то пусть повелитель прежде возьмет свою долю, а затем сам одарит нас по своему выбору». И царь Шадирам выбрал себе белого боевого слона, царевичу Джувайру и писцу своему Калю отдал балхских чистокровных скакунов[40], Иладу — стальной закаленный меч, которому не было равных во всем мире, а мудрому Кабариону послал царскую пурпурную одежду. Потом он передал венец, одеяния из тонкого виссона и драгоценные ожерелья Иладу и велел ему отнести все это царице Ирахт, чтобы она выбрала что пожелает, а остальное отдала Куркане, второй любимой жене царя Шадирама.
Взяв сокровища, Илад отправился, следуя знаку царя, вслед за ним в женские покои. Шадирам велел позвать царицу Ирахт и Куркану и, когда они явились и сели перед царем, сказал им: «Я принес вам подарки, и выбор их по старшинству принадлежит царице Ирахт». Он приказал Иладу положить перед Ирахт венец, одеяния и ожерелья, и она взяла венец в руки, дивясь искусной работе, но потом, искоса посмотрев на Илада, увидела, что он украдкой указывает на одежду. Ирахт хотела было выбрать платье, но заметила, что Шадирам смотрит на них, и сказала: «Я выбираю золотой венец, усаженный яхонтами и жемчугами, и жемчужное ожерелье, а платье пусть достанется Куркане». И с той поры целых сорок лет, до самой своей смерти, Илад, входя к Шадираму, не смотрел на Ирахт, дабы царь не подумал о них дурного, и сохранил этим и свою жизнь, и жизнь царицы.
У Шадирама было обыкновение проводить одну ночь — у Ирахт и следующую — у Курканы, и каждая из жен готовила царю рис со сладостями и подавала его на золотом блюде. Однажды, когда наступила очередь Ирахт, царь пришел к ней, и она подала ему рис, надев золотой венец и драгоценное ожерелье. Заглянув в опочивальню Ирахт, Куркана увидела ее в таком наряде и приревновала. Надев платье, доставшееся ей из царских даров, что сияло, словно солнце, она прошлась перед Шадирамом, и лик ее был светлее солнца. Царь, пораженный красотой Курканы в ее дивном наряде, восхитился и, обернувшись к Ирахт, воскликнул: «Как же ты была глупа, выбрав венец и ожерелье и отдав Куркане платье, равного которому нет в сокровищницах ни одного царя в целом мире!»
Увидев, что царь восхищен Курканой, похвалил соперницу, а Ирахт назвал глупой, опорочив ее выбор, царица исполнилась ревности и гнева. Она ударила царя по голове золотым блюдом, и сладкий рис залепил ему лицо и голову. Разгневанный царь вскочил и, покинув опочивальню, приказал тотчас же позвать Илада и сказал своему вазиру: «Видишь, как эта глупая женщина обошлась с царем — повелителем мира? Видишь, что она сделала? Сейчас же иди к ней и убей ее без всякой жалости!» Илад, выйдя от царя, сказал себе: «Я не стану убивать царицу Ирахт, а подожду, пока царь успокоится и гнев его утихнет. Ведь Ирахт — женщина разумная и проницательная и нет ей равных среди царских жен. Да и царь недолго проживет после казни Ирахт и умрет от горя — ведь она спасла ему жизнь и утешила в несчастье. Если я прикажу казнить Ирахт, то кто может поручиться, что царь, вспоминая о ней, не станет горько упрекать меня, говоря: «Почему ты не подождал? Почему не спросил меня еще раз?» Я не убью ее, если царь снова не потребует этого. А если я увижу, что он грустит и раскаивается в своем поступке, я приведу к нему царицу живой и невредимой. Если я спасу Ирахт, то совершу доброе дело, избавлю царя от раскаяния и неутешного горя и заслужу любовь простонародья, ибо Ирахт — заступница слабых и помощница бедных и единственная наша надежда. Если же я, сообщив царю о казни Ирахт, увижу, что он весел и доволен, то я всегда успею убить царицу, и она не избежит казни».
Так порешив, Илад взял Ирахт и тайно отправился к себе. Он приставил к царице одного из своих верных слуг, который ведал делами его дома, приказав ему прислуживать ей со всем старанием и хранить все в тайне от всех других слуг, приближенных и домочадцев, дабы никто не узнал о том, где находится царица, пока не выяснится, не раскаивается ли царь Шадирам в своем решении. Затем Илад отправился к своему повелителю, неся в руке обнаженный меч, измазанный в крови убитого ягненка. Он вошел в покои с поникшей головой, будто убитый горем, и промолвил: «О великий царь, я казнил царицу Ирахт, согласно твоему приказу».
Не прошло и дня, как гнев царя остыл, и он стал думать, как прекрасна и умна была Ирахт, вспомнил, что она не раз давала ему верные советы и спасла от смерти. Он горевал все сильнее и тщетно пытался утешить себя в своей невозвратной потере и проявить стойкость и терпение. Ему хотелось спросить вазира, действительно ли тот выполнил его приказание и казнил Ирахт, или оставил ее в живых и скрывает где-нибудь, но он стыдился сделать это. В его душе теплилась надежда, что Илад, мудрый и благоразумный муж, на этот раз проявил непослушание и повеление царя осталось неисполненным.
А Илад, видя беспокойство царя Шадирама, словно проник ему в душу очами своего разума и понял его состояние. И однажды он сказал ему: «О повелитель, не грусти и не печалься, ибо грусть и печаль бесполезны, они лишь истощают ум и изнуряют тело. Терпи, о царь, ибо ты не в силах вернуть то, что прошло и пропало. Если царь пожелает, я поведаю ему историю, что, может быть, хоть немного утешит его». — «Рассказывай свою историю», — промолвил царь, и Илад начал: