Монахи, пристально наблюдавшие за их беседой, начали приближаться, готовые в любой момент приступить к действию. Сентон посмотрел сначала на них, затем впился глазами в Джерома. Воздух со свистом проходил сквозь его ноздри, как будто легкие с трудом выпускали его из своих недр.
— Я всегда поддерживал Церковь, — чуть скованно выложил он очередной аргумент. — Временами мои пожертвования были очень щедрыми.
— А теперь вы требуете что-нибудь взамен, — отметил Джером. — Меня это не удивляет. Однако то, что вы надеетесь получить, и что люди хотят вам дать — не всегда совпадает. Я могу предложить вам аудиенцию только в общем порядке.
Джером отвернулся, чувствуя себя разбитым и опустошенным. Гордыня, подумал он горько. Человек выстраивает себе тюрьму и называет ее гордостью. Иногда она оказывается такой прочной, что вырваться оттуда просто невозможно. Снова послышалось свистящее дыхание. Кто-то схватил его за рукав.
— Брат! — Голос Сентона изменился до неузнаваемости. — Помогите мне, Брат! Из любви к Господу, помогите мне!
Джером повернулся и знаком приказал монахам удалиться из комнаты. Он прикоснулся к большой, покрытой шрамами руке, которая удерживала его за рясу так крепко, что костяшки пальцев побелели от напряжения.
— Конечно, брат! — ответил Верховный Монах. — Для этого я здесь и нахожусь.
Внутренние покои офиса представляли собой своеобразное убежище, где Брат Джером проводил большую часть времени, отведенного на отдых. Это было очень удобное помещение, которое удивительным образом сочетало в себе ультрасовременное и примитивное. На стеллажах наряду со старыми ветхими книгами можно было увидеть катушки с видеолентами, записывающие кристаллы, поражающий воображение пластик и сосуды с очищенными на молекулярном уровне жидкостями, которые при определенной стимуляции превращались в подвижное трехмерное цветное изображение в полную величину.
Имелись здесь и другие предметы, большей частью очень маленькие. Монаху приходится носить с собой то, чем он владеет, поэтому вес и размер являлись ограничивающим фактором. Обломок камня, раковина, часть изогнутого пластикового провода, коряга причудливой формы, побитый ветрами, и дождями кусок мрамора и, как ни странно, нож из спрессованного слоистого стекла. Сентон с удивлением посмотрел на нож, потом на спокойное и безмятежное лицо сидевшего за широким столом старца.
— Необычный для этого места предмет, — заметил он. — Вы сами его сделали?
— Да, — ответил монах. — На планете Гельд. Это далекий примитивный мир, который открыли совсем недавно. Жители планеты забыли многое из того, что было им известно. Они — язычники и выбрали объектом для поклонения металл. Когда я находился там, они конфисковали мои хирургические инструменты. Я сделал этот нож для медицинских целей и использовал его как скальпель. — Он решительным движением отодвинул нож в сторону. — Итак, брат, — сказал он мягко, — ты просил меня о помощи. Я внимательно слушаю. Расскажи мне о своем горе.
Сентон приблизился к столу и остановился. Плащ, отражая падавший на него свет, переливался металлическим блеском.
— Мне нужно найти свою дочь.
Джером молчал.
— Она покинула дом много лет тому назад, — продолжал Сентон. — А сейчас мне необходимо разыскать ее.
— И вы действительно думаете, что мы сможем помочь?
— Если не вы, то больше никто! — Сентон в волнении сделал шаг, однако его ноги передвигались как-то странно. Казалось, что это движение далось ему с большим трудом. — Я принадлежу к одной из самых знатных семей Сарда, — сказал он быстро, но тут же поправил себя: — Принадлежал… — В его голосе прозвучала горечь. — Разве может один человек претендовать на право называть себя семьей? Мы владеем обширными имениями, фабриками, заводами, фермами. Пятая часть богатств Сарда принадлежит нашему роду. Но мой младший брат поссорился с третьим сыном Борга. Из-за ерунды — не поделили девчонку. После состоялась дуэль, и мальчик Боргов погиб. — Он помолчал. — Все происходило неофициально. Мне стоит объяснять вам, что это значит?
В мирах вендетты подобные события влекли за собой кровь, насилие, череду зверских убийств со стороны обеих семей.
— Нужно признать, что вы сами виноваты в случившемся, — спокойно заметил монах. — Ваш брат платил бы кровью за нанесенное им оскорбление, и на этом все могло закончиться.