Стихи она, по мнению матушки, писала паршивые, потому что ей их из издательства обратно присылали. В общем, Поэтесса бандероли регулярно отправляла и получала, иногда раз в месяц, иногда по три в неделю.
Летом она уезжала вместе с дочкой — матушка утверждала, что пристраивается в какой-то лагерь или санаторий посудомойкой, чтобы Калину на море вывезти. «Чахлая она у нее, — фыркала матушка. — Словно человеческий детеныш, а не оборотень».
Калинка была помладше Светозара на три года, училась в той же школе, с сестрой в один класс ходила. Ни в детстве, ни в отрочестве Светозар с ней не общался — слишком пугливая, тощая, мелкая. Такую толкнешь случайно, потом костей не соберут. Да и не гуляла она на улице. Отсиживалась в саду, то книжки читала, то на грядках копалась, то листья какие-то на веранде развешивала. Матушка про нее говорила: «Такая же чокнутая растет, как поэтесса. Небось, тоже загуляет, когда в возраст войдет. Северная кровь дурная, с ними связываться нельзя».
Помнится, сестра у матушки спросила:
— А если Хлебодарная истинного пошлет из северян, что делать?
— Глупости это! — прикрикнула на нее матушка. — Меньше слушай речи, которые в часовне в уши льют. Нет никакой божьей воли, с кем родители просватают, за того замуж и пойдешь. Я за твоим отцом как за каменной стеной, почитаю его и уважаю. А выбирали его в женихи мои родители, а не Хлебодарная. Это жизнь, в ней нет места сказкам.
Отец Светозара был уважаемым оборотнем, хоть и контуженным на военной службе. На праздничных охотах уводил сверстников в лес, из молодых только Светозара с братом брал, остальных воспитывать отказывался. Говорил редко, но если говорил, то слова его никто никогда не оспаривал — не к чему было придраться. Батя в молодости пошел в армию, как и большинство волков-альф, да там на десять лет и задержался. Как-то сказал Светозару, что и не вернулся бы, но куда деваться, раз списали. Он получал небольшую пенсию, и столярничал в сарае на краю дворового участка. Детям туда хода не было — батя сказал: «Вы мне в этом не помощники, только напакостничаете». У него охотно заказывали мебель — и шкафчики, и комоды, и трюмо. Брал недорого, а делал хорошо.
Матушкины речи о соседях батя иногда пресекал, цыкал неодобрительно: «Прикуси язык, пока тебе его не откусили». Чтил Камула, но не забывал и Хлебодарную — «без ее благоволения хлеб поперек горла встанет» — и как-то раз крепко выругал супругу, когда она удумала на Сретение кексы не печь.
Судьбу Светозара он решил, когда тот неполное среднее образование получил и начал раздумывать, не податься ли в какое-то училище за специальностью.
— Нет, — тоном, не приемлющим возражений, высказался батя. — Закончишь десять классов, потом в армию, а когда два года отслужишь, подашь документы в Лисогорский ОМОН.
Светозар спорить не осмелился — и вариант устраивал, и бате виднее. Но позже улучил момент и спросил, почему именно так. Батя ответил, что в нем сила альфы бурлит, пока еще в проказах выплескивается, в возне со сверстниками. А дальше или до смертоубийства дойдет, или он в какие-то грязные дела ввяжется — из любопытства, чтобы лишнее растратить.
— В армии из тебя первую дурь выбьют, к порядку приучат. Начнешь приказы выполнять, не огрызаясь. А оттуда тебе прямая дорога бойцом в ОМОН. Туда отслуживших берут, со средним образованием. И зарплата хорошая, и паек, и жить можно не в казарме, квартиры в Лисогорске дают. В военное училище тебя отправлять смысла не вижу — нет у тебя ума и усидчивости, чтобы с хорошими оценками закончил.
Светозар с батей согласился, поблагодарил за объяснение. И, впервые, попытался посмотреть на себя со стороны — оценить, так сказать, на что годен, на что не годен.
Глава 2
Одним из своих главных достоинств Светозар считал умение доедать то, что собрались выбрасывать. Аппетит у него был истинно волчий, альфий — жрал всё, что не приколочено, а что приколочено, отрывал и сжирал.
Силушки в нем действительно было немерено. И умение приказывать от отца досталось — слушались и сверстники, и волчата постарше. Носились по городку слаженной компанией. Стая Светозара — так их и называли.