-- Красненького, -- сказал Егор, снисходительно помор-щившись. -- У меня от водки изжога.
-- Красненького, Нюр! -- Загадочное впечатление произ-водила Люба: она точно играла какую-то умную игру, играла спокойно, весело и с любопытством всматривалась в Егора: разгадал тот или нет, что это за игра?
-- Ну, Георгий... -- начала она, -- расскажи, значит, про себя.
-- Прямо как на допросе, -- сказал Егор и мелко посме-ялся. Но Люба его не поддержала, и Егор посерьезнел.
-- Ну, что рассказывать? Я бухгалтер, работал в ОРСе, начальство, конечно, воровало... Тут -- бах! -- ревизия. И мне намотали... Мне, естественно, пришлось отдуваться. Слу-шай, -- тоже перешел он на "ты", -давай уйдем отсюда: они смотрят, как эти...
-- Да пусть смотрят! Чего они тебе? Ты же не сбежал.
-- Вот справка! -- воскликнул Егор. И полез было в карман.
-- Я верю, верю, Господи! Я так, к слову. Ну, ну? И сколь-ко же ты сидел?
-- Пять.
-- Ну?
-- Все... А что еще?
-- Это с такими ручищами ты -- бухгалтер? Даже не ве-рится.
-- Что? Руки?.. А-а. Так это я их уже там натрениро-вал... -- Егор потянул руки со стола.
-- Такими руками только замки ломать, а не на сче-тах... -- Люба засмеялась.
И Егор, несколько встревоженный, фальшиво посмеялся тоже.
-- Ну а здесь чем думаешь заниматься? Тоже бухгалтером будешь?
-- Нет! -- поспешно сказал Егор. -- Бухгалтером я боль-ше не буду.
-- А кем же?
-- Надо осмотреться... А может, малость попридержать коней, Люба? -Егор тоже прямо глянул в глаза женщи-ны. -- Ты как-то сразу погнала вмах: работа, работа... Рабо-та -- не Алитет. Подожди с этим.
-- А зачем ты меня обманывать-то стал? -- тоже прямо спросила Люба. -Я же писала вашему начальнику, и он мне ответил...
-- А-а, -- протянул Егор, пораженный. -- Вот оно что... -- И ему стало легко и даже весело. -- Ну, тогда гони всю тройку под гору. Наливай.
И включил Егор музыку.
-- А такие письма писал хорошие, -- с сожалением сказа-ла Люба. -- Это же не письма, а целые... поэмы прямо целые.
-- Да? -- оживился Егор. -- Тебе нравятся? Может, та-лант пропадает... -- Он пропел: -- Пропала молодость, та-лант в стенах тюрьмы. Давай, Любовь, наливай. Централка, все ночи полные огня... Давай, давай!
-- А чего ты-то погнал? Подожди... Поговорим.
-- Ну, начальничек, мля! -- воскликнул Егор. -- И ниче-го не сказал мне. А тихим фраером я подъехал? Да? Бухгалте-ром... -- Егор хохотнул. -Бухгалтер... По учету товаров широкого потребления.
-- Так чего же ты хотел, Георгий? -- спросила Люба. -- Обманывал-то... Обокрасть, что ли, меня?
-- Ну, мать!.. Ты даешь! Поехал в далекие края -- две па-ры валенок брать. Ты меня оскорбляешь, Люба.
-- А чего же?
-- Что?
-- Чего хочешь-то?
-- Не знаю. Может, отдых душе устроить... Но это тоже не то: для меня отдых -- это... Да. Не знаю, не знаю, Любовь.
-- Эх, Егорушка.
Егор даже вздрогнул и испуганно глянул на Любу: так по-хоже она это сказала -- так говорила далекая Люсьен.
-- Что?
-- Ведь и правда, пристал ты, как конь в гору... только еще боками не проваливаешь. Да пена изо рта не идет. Упа-дешь ведь. Запалишься и упадешь. У тебя правда, что ли, ни-кого нету? Родных-то...
-- Нет, я сиротинушка горькая. Я же писал. Кличка моя знаешь какая? Горе. Мой псевдоним. Но все же ты мне на мозоль, пожалуйста, не наступай. Не надо. Я еще не побирушка. Чего-чего, а магазинчик-то подломить я еще смогу. Иногда я бываю фантастически богат, Люба. Жаль, что ты мне не в эту пору встретилась... Ты бы увидела, что я эти деньги вонючие... вполне презираю.
-- Презираешь, а идешь из-за них на такую страсть.
-- Я не из-за денег иду.
-- Из-за чего же?
-- Никем больше не могу быть на этой земле -- только вором. -- Егор сказал это с гордостью. Ему было очень легко с Любой. Хотелось, например, чем-нибудь ее удивить.
-- Ое-ей! Ну, допивай да пойдем, -- сказала Люба.
-- Куда? -- удивился Егор.
-- Ко мне. Ты же ко мне приехал. Или у тебя еще где-ни-будь заочница есть? -- Люба засмеялась. Ей было легко с Егором, очень легко.
-- Погоди... -- не понимал Егор. -- Но мы же теперь вы-яснили, что я не бухгалтер...
-- Ну, уж ты тоже выбрал профессию... -- Люба качнула головой. -- Хотя бы уж свиновод, что ли, и то лучше. Выду-мал бы какой-нибудь падеж свиней -ну, осудили, мол. А ты, и правда-то, не похож на жулика. Нормальный мужик... Даже вроде наш, деревенский. Ну, свиновод, пошли, что ли?
-- Между прочим, -- не без фанаберии заговорил Егор, -- к вашему сведению: я шофер второго класса.
-- И права есть? -- с недоверием спросила Люба.
-- Права в Магадане.
-- Ну, видишь, тебе же цены нет, а ты -- Горе! Бича хоро-шего нет на это горе. Пошли.
-- Типичная крестьянская психология. Ломовая. Я реци-дивист, дурочка. Я ворюга несусветный. Я...
-- Тише! Что, опьянел, что ли?
-- Так. А в чем дело? -- опомнился Егор. -- Не понимаю, объясни, пожалуйста. Ну, мы пойдем... Что дальше?
-- Пошли ко мне. Отдохни хоть с недельку... Украсть у меня все равно нечего. Отдышись... Потом уж поедешь мага-зины ломать. Пойдем. А то люди скажут, встретила -- от ворот поворот. Зачем же тогда звала? Знаешь, мы тут какие!.. Сразу друг друга осудим. Да и потом... не боюсь я тебя чего-то, не знаю.
-- Так. А папаша твой не приголубит меня... колуном по лбу? Мало ли какая ему мысль придет в голову.
-- Нет, ничего. Теперь уж надейся на меня.
Дом у Байкаловых большой, крестовый. В одной полови-не дома жила Люба со стариками, через стенку -- брат с се-мьей.
Дом стоял на высоком берегу реки, за рекой открывались необозримые дали. Хозяйство у Байкаловых налаженное, широкий двор с постройками, баня на самой крутизне.
Старики Байкаловы как раз стряпали пельмени, когда хозяйка, Михайловна, увидела в окно Любу и Егора.
-- Гли-ка, ведет ведь! -- всполошилась она. -- Любка-то!.. Рестанта-то!..
Старик тоже приник к окошку.
-- Вот теперь заживем! -- в сердцах сказал он. -- По внут-реннему распорядку, язви тя в душу! Вот это отчебучила дочь!
Видно было, как Люба что-то рассказывает Егору: пока-зывала рукой за реку, оглядывалась и показывала назад, на село. Егор послушно крутил головой. Но больше взглядывал на дом Любы, на окна.
А тут переполох полный. Все же не верили старики, что кто-то приедет к ним из тюрьмы. И хоть Люба и телеграмму им показывала от Егора, все равно не верилось. А обернулось все чистой правдой.
-- Ну окаянная, ну, халда! -- сокрушалась старуха. -- Ну, чо я могла с халдой поделать? Ничо же я не могла...
-- Ты вида не показывай, что мы напужались или ишо чего... -- учил ее дед. -- Видали мы таких... разбойников! Стенька Разин нашелся.
-- Однако и приветить ведь надо?.. -- первая же и сообра-зила старуха. -- Или как? У меня голова кругом пошла -- не соображу...
-- Надо. Все будем по-людски делать, а там уж поглядим: может, жизни свои покладем... через дочь родную. Ну, Люб-ка, Любка...
Вошли Люба с Егором.
-- Здравствуйте! -- приветливо сказал Егор.
Старики в ответ только кивнули... И открыто, в упор раз-глядывали Егора.
-- Ну, вот и бухгалтер наш, -- как ни в чем не бывало за-говорила Люба. -- И никакой он вовсе не разбойник с боль-шой дороги, а попал по... этому, по...
-- По недоразумению, -- подсказал Егор.
-- И сколько же счас дают за недоразумение? -- спросил старик.
-- Пять, -- кротко ответил Егор.
-- Мало. Раньше больше давали.
-- По какому же такому недоразумению загудел-то? -- прямо спросила старуха.
-- Начальство воровало, а он списывал, -- пояснила Лю-ба. -- Ну, допросили? А теперь покормить надо -- человек с дороги. Садись пока, Георгий.