— А я говорю, спутали.
— Да кто б тебя не узнал?
— Отвяжись, проваливай, по-хорошему говорю.
— А майора Модеста не изволите ли знать, пан капитан?
Кажется, наган, взятый у спящего милиционера, все-таки пригодится, только одно стремительное движение…
— Брось, подумай. Шлепнешь меня, и тебя тут же возьмут за шиворот, здесь не лес. И если бы даже смылся, ведь ты ас на эти дела, дьявольски ловкий ас, подумай, далеко ли убежишь? Далеко? И надолго ли?
— Чего от меня хочет Модест?
— Ты слышал о Блеске? Может быть, ты не слышал о президенте Блеске? Это ведь твой закадычный друг, удивишься, когда его увидишь…
В лес. Значит, лес. Не из Щецина, так из Познани, в лес. Все-таки недалеко он ушел от Модеста.
— Нет, я не пойду.
— А куда? В Кольск? Шутишь, что ли? Неужели подашь в суд на брата из-за девчонки? Они уже поженились. А ты покойник. Для всех абсолютно, для всех.
— Давно?
— Что давно?
— Свадьба была?
— Зимой. Свадьба что надо!
— Стало быть, тогда еще не…
— Что тогда?
— Это я не тебе, я себе говорю. Если бы я тогда не повернул назад. Впрочем, это не я ушел от дома, который уже был моим надгробием, не я, не я, слышишь, идиот?
— Не ори, люди сбегутся.
И Бартек умолк. Только лицо незнакомца, ибо непрошеный собеседник все еще оставался неузнанным, это лицо двоилось и троилось, то это был Матус, то парень из-под Крачева, то любознательный поручик. А у вокзала, которого не было, который был скорее пародией на вокзал, сгущались сумерки, было душно, и люди выползали из-за железного барьера точно мухи.
9
Телефон. Он не звонит, а скорее зловеще рычит. Это, наверное, Смоляк с какой-нибудь ерундой, а может быть, и просто без повода, чертов ипохондрик. Нашел время. Только бы мать не разбудил, только бы ее не разбудил, Кароль и представить не может встречи матери с Бартеком, она ведь произойдет, должна произойти, но пусть лучше позже, при иных обстоятельствах, не сейчас. Магда смотрит в потолок, и глаза ее как две льдинки, впрочем, может быть, вовсе не смотрит, думает о Бартеке, которого Модесту все-таки удалось воскресить; впрочем, может, ни о чем не думает, ибо мысли ее тоже изо льда; мать, если даже и проснется, не подойдет, наверняка не подойдет, телефон часто звонит ночью, и мать не бежит на звонок. Кароль напрасно так испугался, даже самому странно.
— Кароль! Привет, извини, что посреди ночи звоню. — Смоляк почти виден на другом конце провода. — Но Чеслав…
— Что-нибудь случилось? — Кароль хочет предупредить несчастье, вторую беду, заранее опровергнуть…
— …с ним ничего. Но у нас был сюрпризец, черт возьми.
«Так же, как и у меня», — думает Кароль, ему до смерти неохота расспрашивать о деталях этого «сюрприза»; Смоляк, не дождавшись расспросов, рассказывает: засада, попался на удочку с телефонным звонком. «Зачем позволил себя одурачить, чертов ипохондрик?» Убили врача, ранили шофера. «Врача, какого врача? Что делал врач у Смоляка?» Кароль протирает глаза, потом крепко зажмуривается, но не видит никакого врача, а Смоляк все говорит: четырех бандитов ликвидировали, один в агонии, здорово получилось, очень здорово, двое сбежали, в такой заварухе всегда кто-нибудь улизнет; сколько раз Бартек выкручивался, ускользал и его не сумели подстрелить, хорошо это или плохо, не в этом вопрос, есть факт существования Бартека — факт беспощадный, как топор палача, вокруг него будут громоздиться другие факты и фактики, путаница фактов, чужих радостей, чужого отчаяния, которая словно паутина обволакивает его голову, только его голову, радость Петера и его изумление, потрясение матери при встрече с Бартеком, потрясение от радости, заледеневший взгляд, заледеневшие мысли Магды — все это должен вовремя увидеть он, Кароль; Чеслав на ночь останется у Смоляка, это хорошо, это просто отлично, но врач?
— Зачем ты куда-то возил врача?
Пауза, сопение, словно телефонная трубка поперхнулась.
— Ты что, Кароль, пьян?
— Какой там! Я сам попал в такую переделку и, может быть, невнимательно слушал тебя, извини. Значит так, может быть, завтра, собственно говоря, уже сегодня, я задержусь дома, пока я тебе не скажу, что за переделка, потом узнаешь, непременно узнаешь, может, завтра, может быть, послезавтра, ты совершенно прав, каждый сюрприз должен созреть, итак, я задержусь, а может быть, и нет. Болен? Нисколько. Итак, ты знаешь, в чем дело, ага, хорошо, что вспомнил, относительно этих комитетов — никаких изменений, совместные избирательные комитеты повсюду, в каждой гмине, обязательно, речь не только о том, чтобы слепо придерживаться инструкции, ты же знаешь сам, я не заскорузлый формалист, но суть-то в том, что в некоторых деревнях, особенно в северной части повята, людовцы слабоваты, весьма слабоваты, легальная адвокатская оппозиция оттеснит их от избирательных урн, верно? Урны? У тебя есть точные сведения, что готовятся похитить урны с бюллетенями? Вот видишь, комитеты должны быть более представительными, не говоря о комиссиях, пепеэсовцев на селе мало, сам это знаешь, мы должны главным образом держаться с людовцами, не допустить никакой изоляции, всюду блок трех партий, всюду. Голова у меня прямо раскалывается…