— Я запишу этого зверя на себя, — говорил ему потом Матеуш. — Не ожидал я такого, Борис.
— Ты должен знать, что это не я его застрелил.
— Думаешь, она пошла бы без тебя?
— Думаю, что пошла бы.
— Мне надо в главное лесничество съездить.
— Поезжай, не обращай на меня внимания.
И Матеуш, старательно очистив мотоцикл от пыли, насевшей за время его отсутствия, уехал.
«Он уже дома, — думал Борис — А я?» Он следил за удаляющимся Матеушем, потом какое-то время слышал треск мотора в лесу. Разве им нечего было сказать друг другу? Неужели они даже не могли сердечно поздороваться? «Я ведь ничего плохого ему не сделал, абсолютно ничего, скорее наоборот, это он должен угрызаться».
Борису не хотелось думать об этом, но мысли помимо воли лезли в голову. Значит так: как только Матеуш вернется, он подойдет к нему и скажет: «Брат, побойся бога, давай поздороваемся как полагается. Ну расскажи, как там было… Мне здорово досталось, но это ничего, рука уже начинает действовать, я не верил, но это так, скоро сам смогу бриться. Я решил, что левой рукой бриться не буду. Возможно, глупо это, но человеку необходимо время от времени принимать какие-то решения…»
Приехал Лель вроде под хмельком.
— Вернулся мой брат, — этими словами встретил его Борис — Я страшно рад. А вы нет?
— Что нет?
— Вы не рады?
— Совсем вернулся?
— Совсем. Еще медаль получит за смелость. Вы, наверное, читали в газете.
— Читал, но решил, что это выдумка. Естественно, я рад за него.
— Да, конечно.
— Но медали вы не получите. Вашему брату дешево обошлась вся эта ваша история, не так ли?
Чего надо этому сопляку, похожему на грызуна? Чего он добивается? Жалеет, что не удалось обосноваться в Демболенке, это можно понять, но почему задирает его, Бориса, человека, который никак не влияет на его карьеру и будущее в Демболенке? По глупости? По щенячьей глупости?
— Вы еще очень молоды, Лель, — сказал Борис.
— Весьма рад слышать это.
— Это иллюзорная радость.
— Знаете, мне хочется смеяться над вами, — набросился Лель, дохнув на него водкой.
— Пожалуйста, смейтесь!
— Вы сами уже дерьмо, и поэтому вам доставляет удовольствие обзывать меня щенком. Разве не так?
— Ну, ну, что вы еще скажете?
— Да, вам есть чем гордиться, есть. Посмотрите на этот лес, что вы из него сделали. Сплошные вырубки! Сколько лет вы рубите и рубите на внутренний рынок и на экспорт. Вырубки в два раза превышают прирост! Вот как вы, старшие, хозяйство вели. А мы теперь должны восстанавливать. Если бы этот лес по-прежнему оставался в ваших руках, то к старости вам пришлось бы гулять по пустыне. Старшее поколение!
— Знаете, а теперь мне хочется смеяться над вами, дорогой Лель. Разве это я вырубал лес? Лично я?
— Нет. Но такие же умники, как и вы, мудрецы, которые все знают. Вы нас хотите учить. К счастью, нас, молодых, много.
— Вы прямо, как на молодежном митинге речь произносите!
— А вы — как на собрании учителей-пенсионеров. Да что с вами говорить! — махнул он рукой. — Могу дать вам разрешение на отстрел кабана. Дать?
— Вы очень любезны, я охотно воспользуюсь. Хоть и не собираюсь здесь долго задерживаться.
— А костел в Подгродеце вы не будете расписывать?
Значит, и он уже знает об этом. Все знают и все рассуждают примерно так: приехал сюда Борис Рутский, художник из нашего прихода, может нам пригодиться, пусть распишет костел. Посмотрим, что он за художник, на что способен. Может, он сделает роспись под Пикассо, вкривь и вкось, одно поперек другого.
Борис помнил костел в стиле доморощенной готики, созданном под сильным влиянием печников и кафельщиков, которые на все, что выходило из их рук, наляпывали глазурованные карнизы и канты; ну как расписать интерьер, в котором есть только окна да обычная костельная мебель, алтари напоминают кафельные печи, амвон, исповедальня, купель — шедевры мастеров-колесников, плафон состоит из продырявленных зонтов, а из дыр свисают разномастные подвески…
— Значит, вы не будете расписывать костел?
— Нет, не буду.
— Я сразу сказал. Даже пари заключил.
— Значит, выиграли.
— Вот именно. Я же сразу сказал.
— Что сказали?
— Что вы не возьметесь, даже если хорошо заплатят. Потому что у вас есть эти самые принципы.