Я отошел за дерево, снял с плеча «Бергманн», оперся им о землю.
— Можно перекурить, — сказал я. — Это последнее сравнительно безопасное место, потом не будет времени.
Хоакин, выдохнув, снял со спины мешок с динамитом. Мы уселись на землю, достали папиросы, закурили.
— Такая маленькая речка, — сказал Вито, глядя в сторону моста. — Ее ведь, наверное, можно перейти вброд.
— С ума сошел? Посмотрю я на тебя, когда ты будешь переходить ее вброд, — усмехнулся Аугусто. — Ты знаешь, какая там сейчас вода? Правильно, очень холодная. И сейчас там глубоко — уж поверь. Солдаты, может, как-нибудь и смогут пересечь реку, но о танках и пушках без моста им придется забыть. Это летом Тахунья здесь больше похожа на ручей, через который можно перейти и не намочить жопу. Да, наступали бы республиканцы летом — не надо было бы взрывать мост.
— Летом уж всяко приятнее воевать, — сказал Вито.
— Воевать неприятно, — проговорил Хоакин, затягиваясь папиросой и глядя в сторону моста.
Мы все смотрели в сторону моста.
— Сейчас пять утра, — сказал я. — Они должны начать наступление на этом участке около восьми. Может быть, чуть позже. Может быть, из-за погоды они вообще отложат наступление. Но закончить все мы должны максимум через час.
— Даже странно, что на том берегу еще никого нет — они должны были выставить хотя бы передовой отряд, — в голосе Аугусто появилось волнение.
— Они же анархисты, — заметил Вито. — Дивизией командует Сиприано Мера. Он раньше работал каменщиком. Думаешь, он гений стратегии?
Аугусто нервно рассмеялся.
— Мне кажется, до этих hijos de la puta[9] даже не сразу дойдет, что мы взорвали мост. Где они вообще?
— Мера — неплохой командир, — сказал Хоакин.
Я снова оглядел другой берег через бинокль. Пехоты противника по-прежнему не было видно. Опасения внушал холм: с него участок моста просматривался, как на ладони, но на нашей стороне были предрассветные сумерки и плохая видимость. Должно получиться, думал я. Точно должно получиться.
— Вито, — сказал я. — Видишь небольшую насыпь перед мостом? Ты спрячешься за ней со взрывателем. Тщательно осматривай другой берег, подстрахуешь меня, когда я буду там, и заодно всех нас. Если что-то пойдет не так, я дам сигнал. У тебя хорошая винтовка, но надеюсь, что она не пригодится.
Вито внимательно слушал и кивал.
— Прячься за насыпью как следует и старайся не рисковать собой без надобности, — продолжил я. — У тебя взрыватель, ты должен привести его в действие. Мост должен быть взорван, даже если мы все погибнем. Я говорю это не ради пафоса — просто так оно и есть.
— Тебе повезло, Вито, — захохотал Аугусто. — В учебниках истории напишут, что этот мост взорвали итальянцы!
Вито насупился, Хоакин криво усмехнулся.
— Не обижайся, — добавил Аугусто. — Ты отличный парень, но ваши ребята очень хреново воюют.
— Сейчас я дам тебе в зубы, — вспылил Вито.
— Тихо, тихо! — я повысил голос. — Драться будете потом. Кто будет сейчас переругиваться, тому я сам дам в зубы. Аугусто, Хоакин, постарайтесь сделать все как можно быстрее. Когда дойдем до берега, раскидайте динамит по своим сумкам, дайте Вито взрыватель, ползите на мост, перелезайте через перила и спускайтесь. На опорах есть небольшие укрепления, на них можно встать — только уж постарайтесь не свалиться в воду, ради Бога. Если все пройдет хорошо, вам не придется даже искупаться. Главное — примотайте динамит проволокой покрепче.
— Будем проявлять чудеса акробатики, — улыбнулся Аугусто. — Хоакин, почему молчишь? Как настроение? Не боишься?
— Не боюсь, — ответил Хоакин. — Разве что немного. Никогда не взрывал мосты.
— Все, пора, — я докурил папиросу и швырнул ее в лужу.
Теоретически, это место уже вполне могло простреливаться, а потому стоило быть максимально бдительным. Через рощу мы пробирались, пригнувшись. В полусотне шагов от моста я приказал залечь и подбираться ползком, потому что из-за деревьев нельзя было разглядеть противника на другом берегу, а нас вполне можно было засечь с холма.
Мерзкая слякоть!
Я полз впереди, время от времени подавал сигнал остановиться, приподнимался на одно колено и вновь осматривал другой берег через бинокль. Действительно, пока никого. На холме тоже не было никакого движения.
Руки и сапоги утопали в грязи, полы шинели отяжелели от воды и мешались под ногами, пулемет то и дело норовил свалиться со спины в жижу. Возле берега мы остановились: роща подходила прямо к воде.