— Во мне тоже, — рассмеялась Лэля, робко протянув руку, даже не уверенная, что в правильном направлении это делает. — Но мне просто хочется представить тебя… на чем-то реальном основываясь, понимаешь? Как со стенами в коридоре, твоя же была идея…
Он понимал это желание. Да и разумно, почему нет?
Но в данный момент Захар целиком сосредоточился на ином — она не врала и не лукавила! Он это точно знал, на все сто процентов! Когда говорила вслед за ним, что в ней нет ничего красивого или уникального… Вот только, в отличие от самого Захара, это утверждение никак не относилось к девушке, сидящей напротив и протягивающей к нему трясущуюся ладонь!
— Когда, говоришь, ты перестала видеть, Лэля? — мягко усмехнулся он, чуть наклонившись вперед и… вопреки собственному намерению, логике и всем ощерившимся инстинктам, позволяя этим тонким и холодным пальцам, дрожащим от неуверенности и видимого смущения, коснуться его кожи.
Обожгло!
Внутри грудной клетки полыхнуло ревущим пламенем, отзываясь на мягкое соприкосновение кожи.
Усилием справился, чтоб не вздрогнуть. Но отторжения нет… Наоборот! Удивленно впился взглядом в растерянное лицо. Девчонке опыта не хватило, чтоб скрыть реакцию. Ошеломило и ее.
Как вспышка молнии. Непонятно. Ведь не впервые касаются друг друга… Но это прикосновение было воспринято им совершенно иначе, по-новому… На затылке волосы дыбом встали, топорщась, будто шерсть у диких животных на загривке. Совсем странно и дико оскалиться захотелось. Под кожей как ток по всем нервам!
Какого беса?! Как на линии огня снайперов противника, все инстинкты на пределе. Лезет из-под разумного и цивилизованного все то, что привык на гражданке куда больше прятать и контролировать.
Втянул беззвучно воздух через нос, принюхиваясь, на секунду потерявшись в многообразии ароматов. Прикрыл глаза, возвращая власть над собой, позволяя ей делать то, что девушка считала нужным.
Внезапно ослепнуть — тяжело. Можно было понять ее страх и попытку хоть как-то вернуть себе «обзор» ситуации и понимание мира.
Однако Лэля не торопилась, сама будто застыла, неотрывно глядя на него своими незрячими очами… Их взгляд даже его обездвижил. Словно в самую душу заглядывала, видя больше, чем любой другой живущий. И ее пальцы недвижимо остановились на лице Захара, обжигая, хоть и были холодными.
Откашлялся. Припомнил, о чем там говорить начинал… Прямо ведьма она, не иначе… по-хорошему, без злости. Как приворожила, колдунья! Ум за разум завела.
А ему рассмеяться охота от непонятного, едва выносимого, словно с неба рухнувшего счастья в душе! И еще…
— Уверена, что ранее глаза не подводили тебя? Или ты в зеркало не заглядывала, Лэля? — кажется, всем телом ощущая ее робкие, почти невесомые прикосновения к своим скулам, чуть улыбнулся, вынужденный признать, что приходится прилагать усилия, создавая видимость спокойствия… И сдерживаться, не прижимаясь сильнее к ее рукам, чтобы самому не перехватить ее ладонь, придавив к своей коже так, что и миллиметра не останется между ними.
…Присвоить!
Во имя предков?! Что творится?! Порыв был настолько сильным, что не хватало даже его опыта и выдержки. Прорыв его контроля!
Весь к ней подался, едва сумев осадить собственное нутро. Он с таким не сталкивался никогда, все еще пробуя сосредоточиться на разговоре.
— Ты ошеломительно красива, лэле. Дурманяще. Видно, потому те мудаки и…
— Что?.. — она замерла, ощутимо заледенела около него.
Как в прорубь провалилась прямо. Он уловил, как одеревенели мышцы. Эти руки, что касались кожи Захара, словно изо льда вырезанные. И какой-то дикий, загнанный страх в слепых очах, эхом отозвавшийся в нем.
— Ты о чем, Захар? — даже голос, точно хрупкая изморозь первой корки льда на реке.
И он отступил, поняв, что опасная территория. Она не помнит, значит, и не нужно ей пока вспоминать, да и он ничего толком не знает же, одни догадки и озарения. И что-то почти до боли у самого в груди стиснуло от ее страха. Не хотел, чтобы эта девчонка боялась! Ничего в мире… Убить за это готов…
Тоже есть над чем мозгами раскинуть.
— Не важно, Лэле, чепуха, — сам не понял, что обхватил ее руками, прижал к себе, будто надеялся отогреть, разбить тот наст, затянувший незрячий ныне взор. Своим огнем растопить, которого всегда с избытком… Опасное стремление.