— Лиса или деда? — не оставался в долгу Захар, уже сам понимая, что теряется в поиске объяснений. — Деду, понятное дело, Богдан — правнук, а вот с лисом проследить род сложнее будет… — смеялись оба.
Впрочем, фактов в доказательство хоть какой-то теории (наследного умения Зоряны общаться со зверьем, либо же некого притяжения его рода и крови для семьи этого лиса) они не нашли.
Тем не менее, учитывая время, что лисенок вертелся возле Богдана и то, что сын слабо пока понимал все опасности дикого зверя, пришлось им самим хоть как-то подумать о безопасности. Захар отвез лисенка к ветеринару, привив от всего, от чего они смогли придумать… На несколько дней лис пропал, кажется, обидевшись на подобное «жестокое» отношение. Но, когда они уже почти расслабились и даже кое-как убедили сына, что его «другу» в лесу лучше, лис вернулся. На Захара он шипел, конечно, однако, видно, чувствуя нутро, не рисковал нападать откровенно, да и опасался…
В общем, не сказать, что ручной, но явно слегка одомашненный лисенок — это лишь одно из приключений их сына.
Кроме того, Богдан успел активно «поучаствовать» в стройке, когда Зоряна с Захаром решили расширить дом, перестроив его бывшую детскую, сделав ее более светлой и открытой, благо, места хватало. Сын пытался во все процессы вникнуть, отвлекая и веселя всю бригаду, которую Захар из села на помощь позвал, чтоб уложиться быстрее. А Зоряна все время извинялась, что они им мешают и пыталась сына играми занять. Но это не помешало Богдану освоить и работу с молотком (деревянным, Захар для сына соорудил быстро), и в краске извозюкаться, и расстановкой своей мебели поруководить.
В общем, жизнь била ключом, не давая скучать. Да и не хотелось! Наоборот, наслаждались каждым моментом и секундой.
И тут это странно настроение у Зоряны…
Еще и Богдан внезапно стал на себя не похож, как подменили в миг. Будто повзрослел однажды утром: стал рассуждать и спрашивать, а стоит ли ему делать то, что на ум пришло? Уже без напоминания Блуда везде звал с собой, сидел на месте, если его просили об этом. Увлекся вдруг рисованием и лепкой, проводя теперь основное время за этими занятиями… Чудеса, и только!
Вроде и радоваться нужно, действительно облегченно выдохнули все. Вот только Захар, в конец потеряв понимание происходящего в его семье, только больше насторожился. Что-то точно было не так…
И это ощущение достигло апогея, когда Зоряна в один из вечеров, уложив Богдана с обязательной сказкой на ночь, уселась на краю их кровати. Взгляд ее фиалковых глаз прожигал Захару сердце! Но в этот раз не страстью, к сожалению, а необъяснимой для него тревогой и сомнением.
Чего его лэля опасалась?! Разве у нее имелся повод испытывать страх? Казалось, Захар всеми силами стремился окружить ее своим обожанием, любовью и теплом… Или и ее удивили изменения в поведении сына? Быть может, первопричина в этом, и оттого так изменилось настроение жены?
— Что такое, бесценная? Что тревожит? — присел перед ней на корточки, обхватив своими ладонями дрожащие и озябшие пальцы любимой.
В Карпатах буяла осень! Уже четвертая, что они проживали совместно. Красота невероятная, Захар даже мог понять их сына — сам замирал иногда от обилия красок и насыщенности цвета неба, леса, утренних туманов над склонами гор! Точно, что тянуло за кисть взяться, да только ему с таким инструментом работать не дано, а у Богдана выходило уловить все эти переходы и гармонию, еще и на бумаге как-то отразить простой акварелью и гуашью, пусть и по-детски.
Однако, несмотря на всю эту красоту, вечерами и ночами уже прилично холодало, а по утрам иней на траве лежал. Приходилось камин топить, но Зоряна все равно мерзла, а ему только в удовольствие ее согреть!
Вот и сейчас растер ее руки, обнял колени, делясь собственным жаром. Но при этом внимательно в глаза жене вглядывался, стараясь и мысли, и потаенные страхи угадать.
— Захар… — будто лишь больше занервничав, Зоряна прикусила губы, настолько же внимательно в него всматриваясь. — Дело в том… Думаю, я ошиблась… И неправа оказалась… Обманула тебя ненароком… — жена говорила медленно и неуверенно, словно с трудом слова подбирала.
— Ты о чем, зоренька моя?
— Помнишь, я обещала, что у нас будут и сын, и дочь? — как-то еще больше встревожившись, тихо спросила она.