Конечно же Захар помнил! А еще, похоже, понял причину ее волнения и грусти.
— Лэля моя ненаглядная! Не расстраивайся, зоренька моя! — поднявшись, он с силой сжал ее в своих медвежьих объятиях, желая и успокоить, и согреть одновременно! — Тебе точно не стоит из-за этого нервничать! Я же говорил, у нас в роду всегда так, — обхватив ее щеку одной ладонью, он заставил любимую на себя посмотреть. — Я люблю тебя! И Богдана обожаю. Да и разве у нас с ним хлопот мало? Кажется, с его любопытством, характером и силой нам сына с головой хватит… Не грусти, зоренька моя, не рви мне сердце, — припал к ее устам, поцеловав крепко-крепко, но так нежно, точно всю ее тревогу и грусть своими губами собрать пытался, себе забрать, утешить.
— Нет, не в том смысле, Захар, — отозвалась Зоряна, вдруг рассмеявшись. Обхватила его руками за шею. — Но ты прав, этого у Богдана не отнять, и поэтому я тоже немного тревожусь…
— О чем именно, Зоряна? — потеряв нить ее рассуждения и доводов, нахмурился Захар.
— Да о том, как нам с этим всем справиться, учитывая характер Богдана? И как он к ним отнесется? Хотя сейчас, похоже, он поспокойней, последние пару недель, может, наоборот, еще и поможет?.. — будто задумавшись, засмотрелась его жена на потрескивающий в их камине огонь.
— С чем именно, любимая? — вздохнул Захар, почти смирившись с тем, что он может понять и уловить мысли и мотивы кого угодно, и только она до сих пор умеет вогнать его в полный ступор.
— С кем, родной… — улыбнулась лэля широко-широко. — С нашими дочками и с его сестрами, выходит. Я ошиблась, Захар, тогда, когда говорила тебе о дочери ранее. У нас их две будет… и уже скоро, — с этой же улыбкой теперь она потянулась к нему с поцелуем, медленно, со смешком слизнув уже оторопь мужа с губ. — И меня немного пугает, как мы с тремя таким сорванцами справимся? Радует, что девчонки первые полгода хоть ползти никуда не будут… Надеюсь, — сама немного растерянно рассмеялась Зоряна, уложив голову ему на плечо. — А там, глядишь, мы и привыкнем, разберемся. Как думаешь?
Как? Понятия не имел.
Кажется, Захар сейчас, вообще, забыл о том, каким образом надо думать. И впервые в жизни мог бы откровенно, положа руку на сердце, заявить, что у него самый настоящий шок!
— Две? — переспросил он, и только заговорив, понял, что голос охрип.
— Две! — видимо, в полной мере оценив степень его шока, лукаво рассмеялась Зоряна, накрыв живот таким уже знакомым ему жестом. — И я тут уже ничего не смогу поделать. Это точно, — глянула на него снизу вверх.
Руки сами дернулись, устроились поверх ее ладоней, словно стремясь ощутить, впитать, самому почувствовать!
— Может, тебе пора прекратить надевать ту сорочку?.. — протянул Захар, и сам слыша, как в голосе вибрирует, громыхает радость!
— Может, тебе не стоит так горячо на нее каждый раз реагировать? — отозвалась жена в том же тоне. И оба уже улыбаются так, что в комнате ярче, чем днем!
— Не могу гарантировать, — прошептал с хрипотцой, наклонившись к ее губам. — Я на тебя, что в сорочке, что без, всегда реагировать одинаково буду, ненаглядная…
— Вот и я гарантировать не могу, что не надену больше, любимый. Уж очень она красивая, — поддела его Зоряна, первая начав поцелуй. — Хотя, если
толком подумать, — задыхаясь, продолжила, когда оторвались друг от друга.
— Возможно, придётся поначалу и няню в селе искать, если девочки на брата
характером похожи будут, — вновь рассмеявшись, спрятала лицо у него на
груди в притворном ужасе.
— Справимся! — уверенно заявил Захар, хоть и сам улыбался так, что щеки
болели уже. — И Богдан, судя по изменениям, это ощутил, еще и подсобит
нам с сестричками, — чувствуя себя настолько счастливым, насколько,
кажется, просто не может быть человек, заверил он любимую, не размыкая
крепких объятий.
Его воля, вообще никогда бы не отпускал от себя. Его душой же стала, его
сердцем!
КОНЕЦ