Это заставило что-то упрямо вскинуться внутри Захара.
— Сколько? — в свою очередь крепче сжав ее ладонь, вновь твердо глянул на мужчину.
Тот же, казалось, внимательно наблюдал за ними, не пропуская ни единой мелочи. После его вопроса как-то так выпрямился, что глаза в глаза глянул, и тень не мешала. Оба будто в головы, в душу друг другу заглянуть пробуют.
— Бери. Для нее моя жена вышивала. Проверял, найдет ли среди всего, — махнул рукой этот человек, показавшейся вдруг Захару довольным ситуацией.
А вот он сам… Не сказать, что удивился, сразу же ощущал в нем подобность. Да только и обязанным быть не любил никому.
Леля была поражена, он это тоже уловил, притянул, прижал ее к себе, обхватив рукой плечи.
— Мы заплатим, — не согласился, все еще не отводя взгляд. — В долг обереги не принимают.
— Это дар. От моей жены для твоей женщины. Она понимает, кому и когда ее помощь нужна. Сам знаешь, что мне говорить? И я тут не ради выручки с раннего утра торчу, проехав двести километров, — скривился мужчина так, словно устал смертельно с ними говорить.
Захар мог в это поверить. Все в данном человеке просто-таки вопило о том, что он не считал себя душой компании или любителем людей. И предпочитает находиться в куда менее шумных местах, чем рыночная площадь в разгар базара.
— Разве мы или они знакомы? — почему-то прекрасно зная, что это не так, хмыкнул Захар, и даже сожаление испытал: был бы неплохой способ про Лэлю собрать больше информации.
А вот то, что она его женщина и не думал оспаривать. Это очевидно. Тем более для тех, кто смотреть умеет.
— Нас не так много, своих всегда узнаем, если судьба сведет, — философски заметил мужчина, пожав плечами. И начал все остальное собирать, явно воодушевленный тем, что больше «торчать» тут не должен. — Берите сорочку. Ваша она. Ей поправиться поможет. Да и защитит. А сложится доля, появится нужда — и вы нам поможете в ответ, — явно не особо довольный, что так много говорить приходится, как итог подвел сиплым, будто больным голосом.
Как-то очень ловко и быстро упаковал все в сумку, в секунды, считай, так, что на прилавке только эта сорочка и осталась. Точно было видно, что не хотел задерживаться тут.
Хорошо, не то чтобы на все сто, но он принимал такой расклад. Да и ради помощи Лэле…
— Бери, бесценная, — потормошил Захар притихшую и словно бы не верящую в происходящее девушку, крепко прижавшуюся к его боку. Наклонился ниже, к самому уху. — Такие обереги только те, кому предназначено, первыми брать в руки должны, — легко коснулся губами ее виска, стремясь придать уверенности.
Она вздрогнула, немного поспешно потянулась вперед, неловко, не сориентировавшись, и все равно над самой тканью замерла, будто колеблясь.
Он же сам вновь глянул на мужчину.
— Захар, — с признательностью, на равных.
— Нестор, — так же отозвался тот.
Они не пожимали рук и не делали никаких громких заявлений. Но оба четко знали, что этот обмен именами сродни клятве. И прав был Нестор, говоря, что «своих всегда узнают». И помогут, если понадобится. Захар хорошо понимал, что дар, наподобие этой сорочки, дорогого стоит. Почти бесценен, как сама его лэля для Захара. Так что и он готов был в благодарность помочь, если Нестору или его жене когда-то такая помощь потребуется. Разыщут друг друга, не сомневался, и про беду, случись что, узнают.
Кивнув, Нестор вышел из-за прилавка с видом человека, выполнившего свой долг. Но на минуту задержался, поравнявшись с ними.
Еще раз внимательно глянул на Блуда, буквально ощерившегося, когда чужак оказался так близко. А потом поднял глаза на Захара, продолжающего Лэлю обнимать, которая уже к груди, к лицу сорочку прижимала, словно пыталась щекой мягкость ткани впитать.
Взгляд этого человека внезапно стал совершенно иным: слишком глубоким, слишком холодным, буквально отдающим синим льдом.
— Долг за тобой тянется из прошлого, охоту ведут, Захар, на тебя. Она случаем в это втянута оказалась, но нити ваши сплетены изначально, не развяжутся до конца, чем и рискуешь… А зверь у тебя надежный, доверяй ему больше, — добавил как-то с иным подтекстом Нестор.
Замолчал. Все замерли на мгновение, как застыв от этих нежданных слов.
Но тут Нестор поднял руку с раскрытой ладонью, прощаясь. И ушел, больше не задерживаясь ни на секунду. Хорошо ушел, профессионально, через триста метров Захар его потерял из виду, а ведь специально следил, несмотря на то, что последние слова Нестора вызвали ступор части разума.