Или же, вероятней всего, это у нее в ушах шумело от головной боли, что нарастала.
Она не могла понять. Сжалась вся, судорожно вдохнула, все еще не в состоянии использовать глаза из-за давления его руки. А без зрения совсем потерянной себя чувствовала! И так страшно! Ничего не понятно, не разобрать… Почему она не видит?!
— Мои глаза!.. — хотела попросить, чтобы дал ей волю, позволил нормально осмотреться, но почему-то умолкла, не договорив.
— Не бойся. Тихо, — повторил вновь это веское распоряжение, только тише, как-то осторожней, что ли. — Не пытайся сейчас смотреть. Ты головой ударилась, сотрясение у тебя, отек мозга, скорее всего. Потому так долго без сознания была, что плохо, конечно. Думаю, ты сейчас не сможешь ничего увидеть. Я такое редко видал, но ты на свет едва реагировала, когда проверял, — как-то тяжко вздохнул ее собеседник, словно извиняясь перед ней. — Дай восстановиться мозгу и глазам. Хотя они и целы. Но, видно, из-за отека нерв или центр пережат. Должно отпустить.
— Вы врач? — растерялась, пока не в состоянии полностью осмыслить значение сказанного.
— Нет. Правда, можно сказать, медик, бывало… — он будто бы хмыкнул, как-то… так же тепло, как то потрескивание, что она продолжала слышать. — Да и помотался по миру и по жизни, всякое повидал и научился многому. НЕ дергайся, просил же, — уже строго прикрикнул, когда она попыталась повернуться. — Капельница стоит. Еще немного, пара минут и уберу. Надо же тебя подлечить.
Еще одна тяжелая рука легла ей на плечо, удерживая на месте. И вновь этот теплый и свежий, тревожащий аромат, только сильнее. Сбил ее с толку. Напряглась, пытаясь ухватить ускользающую мысль или ассоциацию.
Не вышло. И вдруг с ужасом поняла другое…
— Как меня зовут?! Кто я?! — едва не с истеричными нотами, прошептала внезапно охрипшим голосом. И такой кошмар в голове, что тело онемело, кажется.
Ее собеседник молчал несколько мгновений. И ей не понравилась эта тишина, тяжелая и словно предгрозовая.
— Не помнишь? — шумно и с усилием выдохнул.
— Н-н-ет, — всхлипнув, хоть и не хотела, призналась в этом страхе и слабости.
— Ну и не надо сейчас, значит, — его рука, та, что на плече, как-то успокаивающе погладила, словно ребенка утешить пытались. — Так бывает после удара. Сотрясение твое вылечим, и все на место встанет, — он говорил настолько уверенно и спокойно, вновь с тем веским убеждением, что ей даже легче стало.
Казалось, этот знахарь точно знает, о чем говорит, и она успокоилась. Почти…
— Но…
— Не тревожься, лэля*, не нервничай. Оно тебе сейчас не нужно. Поспи лучше. Тебе отдых важнее, — прервал ее мужчина, не дав высказать эти страхи.
Лэля…
Так приятно стало почему-то. Не ее имя, знала точно. Но и появилась четкая уверенность, что это очень нежное, очень мягкое обращение, которое не всем подряд говорится, что-то из недр памяти всплыло. Конечно, он ее просто поддержать хочет, ясно, но все равно… тепло в душе.
Мужчина же как-то двинулся, пошевелившись, отпустив ее плечо. Наклонился куда-то. Что-то тихонько затрещало, будто… Да! Как огонь в очаге! Она поняла! И так приятно запахло вдруг чем-то травянистым, напоенным землей и сладостью. Так спокойно мигом стало на душе.
А ее голову при этом приподняли, еще раз велев не открывать глаза. Она поверила ему. Непонятно почему, но поверила, и не пыталась поднять веки.
— Давай, ты сейчас попьешь и поспишь еще, — он прижал к ее губам какую-то чашку с толстым краем.
Пришлось сделать глоток. Вода. Прохладная и чистая. Без ничего, но так вкусно! Было неожиданно. И в то же время она точно знала откуда-то, что это чистая вода и ничего более.
— Молодец, лэля. Вот так, — судя по звукам, он отставил чашку куда-то, а ее голову вновь опустил на подушку. — Капельницу отключу, не пугайся, — предупредил хозяин, придавив ее руку чуть ниже.
Она ощутила, что мужчина что-то сдвинул, в руке мелькнула легкая боль, на которую не успела и отреагировать.
— Все, зажимай, — он сам согнул ее руку, проложив что-то в локтевую ямку. — Подержи так минут пять.
Она послушно согнула руку, будто в поликлинике. Даже губы в улыбке дрогнули. Стой… Это откуда помнила? Но на попытку напрячь память и голову, последняя отозвалась новой мучительной болью.
— Я сейчас отойду ненадолго, ты не вставай. Не пытайся даже, — опять велел знахарь тем тоном, от которого у нее и внутри дрожь шла. И в голову не приходило ослушаться. — Мне ульи проверить нужно, недалеко стоят, поляна в трехстах метрах от дома. Быстро обернусь. Не вставай никуда, поняла?