— Захар? — Зоряна вроде оглянулась, как его разыскивая и не видя. Покрутила головой. — Темно, — пожаловалась.
Ей в темноте тяжелей. Крепче ладонь сжала, за которую держалась мертвой хваткой… или тут лучше такие сравнения не употреблять даже в мыслях? Он ответил таким же пожатием.
— Я вижу хорошо, — успокоил любимую. Потянул за собой, направляя вперед. Прав этот лис, не так и много у них времени, не для вечного сна сюда пришли. — Пошли? — потянул за собой вперед.
— Веди меня, — в голосе жены улыбка послышалась. Ступила за ним без сомнения. И правда доверяла безоглядно.
Это придало и сил, и мотивации Захару. Отодвинув пока все иное, несущественное в этот момент, пошел вперед по тропе, ведя Зоряну. У них имелась цель и вопросы, так что стоило поторопиться.
*Справжнє подружжя, укр. — настоящая семья
Глава 18
«До небес так далеко!
Знаєш, допоки зі мною ти,
Між тобою і небом — мости…
А назад так нелегко!
Знаєш, допоки зі мною ти,
Між тобою і небом — мости.»
Kozak system «Мости»
Они стояли в церкви. В той самой, что уже снилась Зоряне. Как именно они сюда попали, если были где-то в горах еще пару шагов назад, она понятия не имела, но во сне все ведь так и случается, даже не удивлялась. Только тут Зоряне стало что-то видно, если честно. А до того послушно шла, ведомая волей Захара.
Муж тоже находился здесь, хотя тени не позволяли его рассмотреть толком. Да Зоряна и не на том была сосредоточена. Она его и так знала, а вот понять, для чего они вновь в эту церковь попали, пока не могла.
Все было точно так же, как в прошлом сне. Только… Теперь Зоряна вдруг поняла, откуда знает этот храм!
— Я росла тут, при этой церкви, Захар! — с облегчением, которое испытала, поняв это, выдохнула, осматриваясь. Будто часть головоломки внутри души на место встала. Неприятная и горькая, но ее память, кусочек личности. — Там, за храмом через двор, дом есть. Моя родная тетка — матушка, ее муж, священник, службы в этой церкви правит. Меня всегда заставляли на каждой стоять, чтоб «нечистую силу» изгнать из меня… А просто так мне сюда заходить нельзя было. Всем можно, а мне нет. Чтобы не оскверняла… — Зоряна прошлась вдоль стен с иконами, рассматривая интерьер, который большую часть жизни глухую злость вызывал и то самое бессилие, что временами и сейчас накатывало.
Понимание своей неспособности хоть что-то изменить, как ни билась бы. Потому что против нее все в селе были, практически…
Вернее, нет. Не против, только выступить вопреки священнику боялись. Ни слова поперек не говорили даже те, кто годами к ее матери бегал за помощью и советом. И к ней тайком приходили… за что Зоряне только больше от тетки влетало.
— Это тетя требовала, чтобы я так волосы убирала, мне должно было быть больно. С детства… Когда разрешила их отпускать. А до того, первые года два после смерти мамы, кажется, постоянно брила меня. Говорила, что из меня это бесовство, что от ее сестры передалось, выйти должно. У мамы красивые волосы были, очень. И у меня такие же, с теми же всполохами, как каштан на солнце, так мама всегда говорила, я помню, несмотря на все, — улыбнулась, но больше грустно, вспомнив, как когда-то очень давно мама ее расчесывала и никогда не требовала волосы собирать. «Вольной гривой» оставлять разрешала. — А у тетки почему-то редкие и тусклые, серые почти, и не росли никак, что бы она ни делала. Косу заплести не могла. Странно, ведь одни родители. «Но она же ведьма», говорила про маму тетя Вера всегда, — просто рассказывала Захару, который не вмешивался и не спрашивал ничего, лишь стоял в одном из углов, будто сопровождая ее в этих воспоминаниях, поддерживая. Не жаловалась, а как вслух проговаривала, чтоб больше не забыть.
Но Зоряне от его молчаливого присутствия легче! Потому что теперь знала — все иначе может быть, и у нее есть сила, в которой нет ничего плохого! Этот мужчина открыл глаза, научил, показав пример и полюбив такой, какой она была.
В этот момент, словно в ответ на последние мысли, по ногам девушки потянуло холодом, пальцы… снова босые (а она и не обращала внимания до этого) враз замерзли. Оглянулась… Да, так и есть, на границе освещенного круга стояла бледная Юля в той же сорочке, что и в прошлом сне, только теперь подруга не говорила ничего, а настороженно косилась в угол, где в тени молча стоял Захар. И смотрела на Зоряну все с той же просьбой, читающейся в глазах, — поговорить с ее родными.