Вышли на улицу следом за этой лисой, очевидно, важной, судя по поведению Захара. Но… неожиданно для Зоряны оказались не в огромном дворе церкви, где частенько собирался народ летом после службы, а то и во время молитв, когда в духоте стоять охочих не было, и двери храма распахивали настежь. Нет, они сейчас стояли перед заброшенным домом, в котором просела и провалилась внутрь крыша. Забор вокруг оброс травой и сорняками, местами был повален, во дворе не виднелось ни единого признака обитания.
Но, несмотря на явное запустение, окна остались целыми, двери плотно прилегали, закрывая вход, и было заметно, что никто не пытался проникнуть внутрь или разграбить хату. И не страшно, как ни странно, не ощущалось тлена или тоски.
— Что это за место? — поинтересовался Захар, с интересом оглядывая окрестности. — Хорошее, кстати, чувствуется. Очень умно выбрал кто-то. Тут бы жить и жить…
— Это мой дом… Настоящий, мамин, — зябко поежившись от ночного холода, леденящего босые ноги, прижалась к его боку. Но отступать не хотела, наоборот, подалась вперед, вынудив и Захара последовать за собой.
— Я сюда прибежала и пряталась, когда поняла, что не могу так больше. Ну и еще… — замолчала, вздохнув. Этого вспоминать не хотелось, потому заговорила о другом. — Ты мне тут впервые приснился… Вспомнила теперь, — улыбнулась, подняв глаза, хоть и не видела почти в темноте лица мужа. — Только поначалу медведем… Да, не смейся, — когда Захар как-то странно переступил с ноги на ногу и словно сдавленно ухнул, призналась.
Толкнула дверь, входя внутрь и любимого заводя за собой.
Захар осмотрелся с интересом. Здесь также царило запустение, ощущался привкус пыли и тлена в воздухе. По углам сухие листья и какой-то пух… будто птицы гнездовались когда-то. Но в целом… даже уютно, хоть и с паутиной. И до сих пор под потолком в одном из углов образ висел, убранный старым, запылившимся, потускневшим рушником. Такая же старая свечка рядом на маленькой полочке.
— Таким огромным медведем, лежащим на поляне в горах, ожидающим меня… Я даже не сразу поняла, что это Карпаты, — продолжала рассказывать Зоряна. — Ой! И потом, когда я у тебя спала в первый раз, а ты ульи проверять ходил… мне тоже снилось, что медведь их проверяет, — рассмеялась невольно, как стряхнув с себя всю боль, горечь и затхлость памяти о годах, прожитых у тети. — Я тут несколько дней пряталась… Повезло, конечно, больше, у дяди приступ сердечный случился как раз, не до меня было. Некогда искать. А я и не очень задерживалась… Ты меня словно звал. И была уверена, что подскажешь, поможешь иначе жизнь повернуть, изменить все. Так и вышло. Но знал бы ты, как мне страшно и сложно было купить билеты на автобус… Все казалось, что на меня все смотрят! А я даже толком не знала, куда мне нужно и как это делать, впервые покупала на автовокзале, до городка пешком добралась. Тут недалеко, одиннадцать километров, — она на мгновение крепко-крепко обняла Захара, переплела их пальцы, пока рассказывала. Он в ответ постарался дать ей все свое тепло, поддержать.
— Холодно… давай печь растопим, — как-то потерянно предложила Зоряна, теряясь в обилии информации, возвращающейся в разум.
— Давай, — не спорил Захар, скорее, просто наблюдал, как она достает спички из тайника, куда сама те спрятала.
Помог ей заслонку открыть, проверил дрова, которых оказалось здесь в достатке сложено у печи.
— А как ты добралась? До нашего села уже? Я так понимаю, документы все остались у тетки? И телефона тоже не было? А я считал, что ты в лесу потеряла, — кажется, муж усмехнулся.
— Нет, не было. У меня деньги были, не очень много, тетя Оксана дала, мама Юли. Она мне тоже родня дальняя, и всегда старалась помочь, защитить. Но ни паспорт, ни другие какие-то бумаги я не забирала, не рисковала так. Я устала, не могла больше жить таким образом. А если бы попробовала вернуться… — отвела взгляд, сосредоточилась на огне. — Там был один… Тетя Вера его последним усыновила, Гриша… Самым старшим из нас. Он… — замолчала.
— Он обидел тебя, моя лэля? — Захар вдруг истинно рыкнул, как уловив ее эмоции. Обнял плечи с неистовством, лицом прижавшись к волосам.
— Он не при себе был с самого начала. Не его вина, я понимала, даже пыталась помочь… Но… Он просто другой. Злой был, безумный. Больной… Разум, как трухой изъеден, искорежен. И меня преследовал все время. А тетя Вера не верила, говорила, что я сама ему повод даю. Я просто не выдержала, Захар! Просто не смогла… Убила бы… Его или себя — не знаю… — всхлипнула, закусив губу, не в состоянии оторвать глаз от пламени за заслонкой.