— О том, как до меня добиралась, тоже вспомнила? — она уловила, насколько настороженно и аккуратно Захар постарался спросить об этом. Оценила.
Обернулась от шкафа, из которого тарелки доставала, подошла к столу. Муж все это время внимательно следил за ней, хотя вроде как обоим кофе заваривал (купили-таки на рынке недавно, не забыли), который сегодня точно лишним не был, чтоб окончательно из лап сна-морока вырваться. Поставила посуду на стол.
Принесла хлеб, сыр, овощи, копченую рыбу… Сегодня хотелось чего-то более основательного, чем сладости.
— Вспомнила, любимый, — не стала отрицать очевидного, хотя не сказать, что тут было о чем говорить. — По большому счету, я не так уж и плохо добралась. Практически весь путь на автобусе… А потом, даже не знаю почему, испугалась, что ошиблась и… Меня как подтолкнуло что-то раньше выйти. Я ошиблась с селом. Не в этом с автобуса сошла, не в нашем. В предыдущем, — села на табурет у стола, наблюдая, как он тягучий темный напиток по глиняным чашкам разливает из медной турки, которую тоже недавно приобрели, «чтоб сразу на двоих заваривать»…
У Захара ранее маленькая была, неудобно, а так… все вместе, сообща хотелось.
— Но и это нестрашным показалось, когда поняла. Тоже так странно, — даже улыбнулась, подняв глаза на любимого, поставившего обе чашки на стол. Сел рядом с ней. — Вот как это словами описать? То, что меня к тебе вело и тянуло? Словно кто-то дергает за нить, что вот тут, к душе привязана, — прижала ладонь к грудине, будто яснее показать хотела. — И такая навязчивая потребность двигаться дальше! Так что сама понять не могу, почему выскочила раньше, — передернула плечами. — Но тогда почудилось, что именно там выйти должна…
Захар протянул руки и обхватил ее, поддерживая. Как почувствовал смятение. И это действительно придало ей сил. Отпила кофе из чашки, что к ней подвинул, позволила на тарелку еду разложить.
— Но, знаешь, вроде тоже не беда, решила тогда, — продолжила рассказ. — Начала расспрашивать… как сумела, — против воли Зоряна рассмеялась. — Я же толком и не знала, ни как зовут тебя, ни как мне описывать людям, кого разыскиваю… Иногда дурочкой себя ощущала, когда говорила, что «особый» человек нужен, в горах живет и как-то с медведями связан… — смутилась под его веселым и добрым взглядом, принялась есть. — Не все понимали, о ком речь, в общем. Однако пару человек тебя в описании узнали, — уже она улыбнулась любимому. — И рассказали, что село соседнее. Вроде, недалеко, пройти еще три километра по дороге и уже там уточнить к тебе дорогу… Легко же, правда? Да и темнеет не рано пока, казалось, должна успеть. А вышло… Так, паршиво вышло, — с тяжким вздохом призналась, отложив вилку обратно.
Как начала подробно картины в памяти воскрешать, так аппетит испарился, тошно стало.
— Их две машины было, человека четыре-пять, не видела точно. Я же вдоль дороги шла, чтоб не сбиться. Вот, а они мимо куда-то ехали… Притормозили почему-то, сигналить начали, звать к себе… — Зоряну передернуло. — Я не привыкла к такому, Захар, понимаешь. При всем своем отношении, дядя с тетей меня даже защищали, можно сказать, — горько усмехнулась. — Они всем давали понять, что со мной и путаться — грех страшный. Нельзя с отродьем ведьмы дела иметь, душу украду. Так стращали всех и запугивали, что мужчины в мою сторону и не смотрели, пока Гриша не появился… Ну, или не подавали виду, не знаю, но меня никто не трогал никогда, ни на словах, ни делом в этом плане… Другим оскорбляли. Потом Гриша, конечно, да, проходу не давал, так он же больной, ущербный… Я и обидеться не могла на него. Видела, что разум черный от пустоты. А эти… Они же нормальные, вроде, а сами, как демоны, вдруг себя повели, словно одержимыми стали, — уперлась локтями в стол, медленно кофе потягивая, будто греясь от напитка, что ей любимый заварил. — Был момент, когда у меня мысль мелькнула, что не так уж и не прав мой дядя-священник и я у людей что-то с душами творю, к такому их толкаю…
— Это чушь! — прервал Захар таким гневным рыком, что она невольно вздрогнула. И тут же рассмеялась, испытав облегчение и от того, что он рядом, и потому, что считает так, верит в нее и ей, потому что любит такой… странной.
— За своих демонов каждый сам отвечает, моя ненаглядная. Твоей вины ни на грош. Можешь мне поверить! — заявил решительно твердо.