Имя свое он ей только недавно утром сказал.
— Очень вкусно, — тихо и почему-то чувствуя робость, заметила Лэля. — Только… — помолчала, не понимая сама, откуда в ней вспыхнул вдруг этот порыв и желание, да и как к ее следующим словам отнесется Захар. — Можно, я помогу печь его в следующий раз? — закончила совсем тихо, неуверенно.
Она что, умеет хлеб печь? Знает, как и что делать? Не могла сказать определенно, знания о себе и мире вокруг не поддавались системе и контролю. Но стоило задуматься, и весь процесс готовки словно вставал этапами перед внутренним взором. А еще чувствовалось, чего не хватало этому рецепту для совершенства.
— Я покупаю его, лэля. В селе, что неподалеку. У меня и печи-то толковой нет, все руки не доходят отремонтировать, как вернулся со службы, — вроде и довольно, что ей по вкусу, но и немного весело повинился Захар, кажется, что-то подвинув к ней по столу. — Твой чай. Прости, но кофе у меня закончился, да и не особо то пока тебе можно…
— Да… ладно, — стало немного жаль, хлеб испечь хотелось искренне. — Спасибо. Чай — прекрасно, — тихо отозвалась она, понимая, что мед стекает по пальцам.
Отложила еду на тяжелый, кажется, вырезанный из дерева поднос, что он дал ей на колени вместо тарелки, попыталась слизнуть, в каком-то детском порыве не потерять ни единой сладкой капли. Смутилась еще больше, услышав добрый смешок мужчины.
Захар же, ничего не говоря, мягко обхватил ее вторую руку своей огромной и теплой ладонью, направив к чашке, чтобы Лэля могла взять и отпить травяного чая, от которого так же вкусно, как и в принципе в этом доме, пахло тимьяном и чабрецом. А еще мятой, кажется.
Ей нравилось… Только было ничего не понятно и очень странно.
Вот так же, как с чашкой сейчас, Захар и ночью все делал, смущая Лэлю. Вернулся, разбудив, что-то проверил в ее состоянии, понятное лишь ему. Ввел какое-то лекарство. И в ванную комнату ее просто на руках отнес. И там… Ну, не то чтобы оставил наедине. Нет, вышел, предварительно проведя ее рукой по окружающим предметам, чтобы она хоть немного сориентировалась.
— Тут умывальник, кран. Сам унитаз. Вот тут полотенце, — приложил ее ладошку к другой стенке, кажется. — Только не пытайся сама все сделать, Лэля, незнакомое же место, а ты не привыкла без глаз обходиться, чувствуешь? Да и голова кружится, наверняка? — он, наверное, вопросительно на нее глянул.
Голова кружилась. А еще болела. Но Лэле было как-то совсем неудобно ему жаловаться. Только осторожно кивнула, донельзя смущенная тем, что не может без него даже в туалет сходить.
— Не стесняйся, — похоже, ей и говорить Захару ничего нужно не было. Или заметил ту удушливую волну румянца, что ее затопила? — В этом все естественно, мы все люди. И если я могу помочь, зачем отказываться, сама же не осилишь. А мне вообще не в тягость, — как-то очень мягко коснулся он ее щеки, прошелся по плечу.
Без чего-то такого… Просто невероятно теплым жестом, который она ощущала каждым нервом, самим своим существом, раз уж не могла рассчитывать на глаза. Очень необычный человек, как ей казалось, а она могла лишь на слух да тактильные ощущения ориентироваться, и еще на что-то в себе, чего сама не понимала, если честно… Но все в ней совсем не опасалось Захара. Скорее, наоборот, тянулось и с жадностью прислушивалось к мельчайшим деталям.
Этот мужчина вызывал в ней бешеное любопытство и интерес, который она практически не могла утолить. А ведь, учитывая ее состояние, казалось, Лэле вообще сейчас не должно было быть ни до кого дела, с собой бы разобраться… Но нет, Захар будоражил ее мысли так, что и головокружение отходило на второй план, да и боль становилась не столь навязчивой.
— Захар. Только дальше не продолжай, — с весельем, которое она ощутила, поддел, представился он, ставя капельницу утром. — Программу школьную у нас все неплохо учили. По жизни наслушался.
Против воли и она усмехнулась, само в памяти «Беркут» всплыло. Точно, имя героя исторического романа, да и жил в Карпатах… Она же здесь? Вроде да.
Эти мысли отвлекли от легкой боли, пока сам Захар ей иглу в вену вводил.
Кто он? Как именно помогает ей? Зачем? Какой он?..
Последний вопрос был почему-то особо животрепещущим. Лэля не видела, но складывалось впечатление, что он просто огромный, массивный, что ли… Не толстый, уж это ей довелось ощутить всею собой, когда Захар так легко и просто пронес ее по всему своему дому, а на обратной дороге позволил самой медленно изучить путь «по стене» руками, чтобы хоть немного сориентироваться, совершенно не тяготясь ношей.