Ух ты, так вот зачем он просил ее еще одно обследование пройти недавно! И об этом продумал, понял, какова ее родня, хоть Зоряна и не все рассказывала, обезопасил ее!
— И брак наш официально зарегистрирован. У вас не выйдет этот факт оспорить. Вы больше не имеете никакого права пытаться шантажировать племянницу или как-то ей угрожать. В противном случае мы напишем заявление в полицию и в соцслужбы, которые уже и так взяли вашу семью на контроль и изучают предыдущие дела, — ровно, но так тяжело, веско, с открытой прямотой…
Не угрозой, нет, неверное слово…
Захар будто лишь констатировал неизбежность расплаты для ее родни. Более того, было очевидно, что он в силах повлиять на ее суровость. И это прозвучало так окончательно, бесповоротно и неотвратимо, что тетя Вера сдала назад. Причем и внешне, отступив на шаг, и внутренне. Вздрогнула, как ощутила все то, что и Зоряна в любимом не раз чувствовала. Ухватилась за плечо Григория, стоявшего все это время чуть позади, зная, что лучше не вмешиваться, когда матушка в раж входит.
— Что же это творится, люди добрые?! — так наигранно и театрально, что Зоряну аж передернуло, взмолилась тетя Вера. Впрочем, местные любили подобное.
Да и Гриша, на которого эти стенания тоже были рассчитаны, волком глянул на Захара. Переступил с ноги на ногу, выходя чуть вперед.
— Не рыпайся даже, — ровно предупредил Захар. Его тон не изменился, но в глазах мужа нечто такое блеснуло… И в самом воздухе вокруг него, показалось, как марево угрозы растеклось, запахло, будто озоном… — Ты и так расплатишься за весь ее страх. Всю жизнь нести кару за это будешь, — припечатал Григория, словно приговором.
И Зоряне стало не по себе, по спине холодной изморозью побежало. Григорий же побелел лицом, хватился почему-то за грудину, растирая ребра, как ощутил нечто вымораживающее его изнутри…
Тетя Вера тут же по-новой затянула с воодушевлением, не мелочась. И ее совсем не беспокоило то, с какой скоростью менялась наполненность этих «стонов».
— Родную кровинку забирают! Обманом завлечь ее на злые дела решил, не иначе! Где это видано, чтоб по-хорошему делу за три недели мужик женился! Ирод проклятый! И зверь твой — бес адовый! — тетя Вера ткнула пальцем в Блуда.
А тот возьми, да как гавкни!
Даже Зоряна, уже вроде привыкшая и к голосу, и к габаритам их пса, вздрогнула. Про ее тетку и Григория и говорить нечего!
Матушка заверещала, принялась с сумасшедшей скоростью истово креститься, точно дьявола прогоняя.
— Изыди, дух злой! Матерь Божия, сохрани и помилуй!..
— Навряд ли, поможет. Тут самим святым нужно быть, чтоб такое от бесов защитило или темных сил, — участливо посоветовал Захар, едва не смеясь.
И Зоряне почему-то вдруг так весело стало от этого крика и испуганного лица тетки! Никто же и пальцем не тронул!
Переглянулась с такими же весёлыми глазами мужа, оглянулась на тетю Оксану, пораженно наблюдающую за происходящим, подмигнула Антону, у которого глаза уже в поллица были. Да уж, так против власти церкви в этом селе еще не выступали. А ей хорошо и легко-легко! И полное ощущение… нет, не превосходства. Просто свободы!
И то только усилилось, когда сбоку, из-за забора, там, где стояло уже немало наблюдателей, донесся поначалу неуверенный, а после все более громкий смех остальных людей…
— Что-то у них у всех одна реакция на нас: креститься и к Божьей матери взывать, — имея в виду давний скандал с Параской, который муж ей подробно описал, да и потом бабка при встрече то и дело крестилась на рынке, Зоряна откинулась на спинку сиденья, поглядывая то в окно, то на Захара.
Ей все еще было весело, хотя уже больше двух часов прошло после громогласных разборок с ее бывшими опекунами. Они успели и чая попить у тети Оксаны, вспоминая о Юле хорошие и теплые моменты. Оставили свой адрес, распрощались и вот, ехали назад. Больше к ним никто не рискнул соваться. Видно, хватило позора.
Муж криво усмехнулся, скосил в ее сторону веселый взгляд и пожал плечами.
— Люди любят придумать и додумать дикие вещи, особенно, когда пытаются оправдать свою трусость, незнание или неумение. Отсутствие опыта или знаний проще всего списать на проклятие или сглаз, чем пойти выучиться толком, хоть бы физику для начала; а нежелание кого-то покоряться твоим сатрапским замашкам проще объяснить бесовством, чем самодурством, — с сарказмом отозвался Захар. — Из всего, с чем ко мне приходят, только процентов десять — реально то, что не зависит от самих людей, с потусторонним связано. Вот и твои опекуны просто не могут пережить крах своего авторитета и схем…