— Ах вы, колдуны! — Иван-царевич обернулся к лесовикам, засучивая рукава. — Вот я вам покажу, как на чужих невест порчу наводить!
— Неправда! — хором закричали лесовики.
— Скажете, вы меня за заморского принца не сватали? — спросила царевна-лягушка.
— Сватали, — честно признались лесовики.
— Вот видишь, — обратилась лягушка к Ивану. — Моя правда. И некому за меня, горемычную, вступиться.
Лягушка быстро заморгала, и на землю скатилась крупная слеза.
— Не плачь! Сейчас я с ними разберусь. Всех в бараний рог согну! — грозно воскликнул Иван-царевич, разминая кулаки.
— Ой-ой! Вы как хотите, а я соскучился по дому, — пробормотал Тюхтя и нырнул в заросли осоки.
Остальные поспешили за ним к волшебной калитке.
Глава 7. Примирение
День клонился к вечеру. Сумерки обмакнули кисточку в серую краску и раскрасили лес в приглушённые тона. Но и на закате дня родная поляна казалась лесовикам уютной и самой прекрасной.
— Ничего хорошего в чужестранщине нет. Одни неприятности, — проворчал Тюхтя.
— Ещё бы! Такой хвост испорртили! Сколько перрьев потерял! — поддержал его Злобырка.
— Что там перья! Как бы нам Заврасью не потерять, — вздохнул Мастеря.
Колоброд развёл руками:
— Ну не знаю, что делать. Мы все средства перепробовали. И комплименты говорили, и подарки дарили…
— И песни пели, — подхватил Злобырка.
— А по-моему, мы делали всё не так, — покачал головой Мастеря.
— То есть как это не так? — хором возмутились друзья.
— Без души всё делали, а надо с душой.
Утро выдалось ярким. Казалось, каждая капелька росы дарит миру свою солнечную улыбку. Но Заврасье было грустно. Рукоделие валилось у неё из рук, нитки путались, а стежки получались неровными. Вот уже третий день как она не видела ни Колоброда, ни Тюхти, ни Мастери. Даже Злобырка облетал её домик стороной.
Вдруг в дверь постучали. Заврасья встрепенулась. Сердце у неё радостно ёкнуло.
— Войдите! — крикнула она.
Дверь открылась. На крылечке стояли лесовики.
— Я так рада, что вы пришли! Проходите в дом. Чего ж в дверях стоять? — засуетилась Заврасья.
— Нет, лучше ты выйди, — поманил её Колоброд.
Девчушка вышла и ахнула. Возле крылечка, откуда ни возьмись, вырос куст первоцветов, похожий на изысканный букет.
— Ой! Откуда такая красота? — всплеснула руками Заврасья.
— Это я для тебя посадил, — смутился Мастеря.
Тюхтя преподнёс Заврасье туесок земляники.
— Это от меня. Сам собирал.
— Ой, я страсть как землянику люблю! — обрадовалась Заврасья.
— А вечером мы тебя на концерт приглашаем, — сказал Колоброд.
— На концерт? Куда? — удивилась Заврасья.
— В рощу. Там мой родственник петь будет, — похвалился Злобырка.
— Спасибо, но я карканье не люблю, — отказалась Заврасья.
— Соловей не каркает. Он трели выводит, — важно произнёс ворон.
— Ты же сказал, что певец твой родственник, — удивилась Заврасья.
— Конечно. Он птица, и я птица. Оба мы пернатые. Какая-никакая, а родня, — гордо заявил Злобырка.
— Вот спасибо так спасибо! Уважили, — поблагодарила лесовиков Заврасья.
— Ну так что? Отнесёшь принца назад в болото? — робко спросил Колоброд.
Друзья в выжидании уставились на Заврасью.
— Так он уж давно в тине квакает. Неужто вы поверили, что я за лягушку замуж собралась? — звонко рассмеялась девчушка.
— Так это неправда? — обрадовался Мастеря.
— Здоррово ты нас провела, — каркнул Злобырка.
— А давайте-ка я вас чаем с плюшками напою, — предложила Заврасья.
— Вот это дело! — воскликнул Тюхтя и первым кинулся к столу с самоваром.
Выслушав рассказ деда, Матвейка спросил:
— Выходит, царевна-лягушка злая?
— Почему ты так решил?
— Она ведь Ивану-царевичу про лесовиков наврала.
— Они сами виноваты. Первые пустились на обман и этим чуть не разлучили её с суженым. Разве ты забыл, чем кончается сказка о царевне-лягушке?
— И жили они долго и счастливо, — засмеялся Матвейка.