— Цель? — На меня уставилась пара слегка косых глаз доктора Ашока.
— Я никогда не могла понять, зачем Калки понадобилось заниматься контрабандой наркотиков.
— Деньги, дорогая Тедди.
— Конечно. Но я имела в виду религиозную точку зрения. Существует ли какая-нибудь связь между наркотиками и концом века Кали?
— Никакой. Честно говоря, мы всегда осуждали не только употребление наркотиков, но даже склонность к алкоголю и никотину. Наши ашрамы были по-настоящему аскетичными.
— Но вы сами курите, пьете, нюхаете кокаин…
— Я был испорченным сосудом добродетели, дорогая Тедди. Но я ненавижу грешника так же, как ненавижу грех. Это хорошо выразил Уоррен Дрейк: «Мой рот и сфинктер — день и ночь, дыханье смешано с зловоньем в награду за мои грехи». — Я так и не выяснила, откуда эта цитата. Думаю, что это перефразированный Уильям Блейк. В тот момент я решила, что именно наркотики были причиной превращения Лоуэлла в Ашока.
— Ленч готов! — крикнула Лакшми.
Мы встали. Джайлс оперся о мою руку, как будто был глубоким стариком. И прошел пару шагов походкой Ашока.
— Брал ли сенатор Уайт взятки с «Калки Энтерпрайсиз»? — спросила я.
Джайлс провел длинным пальцем под длинным шмыгающим носом.
— Как большинство кандидатов в президенты, Джонни брал деньги у всех. Естественно, мы были обязаны бросить пару пенни в его предвыборную копилку. Тем не менее, Тедди, лично я голосовал бы за него. Да. За президента Соединенных Штатов. Я не шучу. Говорю совершенно серьезно. Потому что Джонни Уайт выступал против уклонения от налогов. Он обладал ответственностью. И сбалансировал бы бюджет тем, что запер бы дверь казначейства и вручил ключ Милтону Фридмену.
Я отстранила руку Джайлса.
— Тогда вам следовало его спасти. Я имею в виду сенатора Уайта.
— Или Милтона Фридмена. Он был настоящим героем нашего времени. К счастью, настала пост-экономическая эпоха. Ох, дорогая Тедди, как чудесно оказаться на пороге Золотого Века, чувствовать захватывающие перспективы и ждать великолепного ленча, приготовленного Лакшми!
Блюда были тщательно расставлены на нижней ступеньке веранды. Калки стоял, прислонившись к колонне, и ел жареного цыпленка. Треуголка Вашингтона сползла ему на уши. Либо голова у Вашингтона была значительно больше, чем у Калки, либо генерал носил под треуголкой парик. Лакшми наполнила хрустальные бокалы Марты Вашингтон пивом. Джеральдина положила картофельный салат на бумажные тарелки.
— Давайте выпьем за Золотой Век! — провозгласил Джайлс. Так мы и сделали. Но он не успокоился. — За возрождение всех тех, кто верил в Калки, миллионы — а в будущем миллиарды — которых теперь хранятся здесь в виде яйцеклеток! — Джайлс положил руку на пухлый живот Лакшми.
Калки посмотрел на Джайлса из-под треуголки и улыбнулся.
— Эй, это моя жена!
— А это мой доктор, — сказала Лакшми, наполняя бокал Джайлса.
Пикник удался. Но его портила духота. Я не люблю Вашингтон летом. Честно говоря, я не люблю его в любое время года. Но он был родным городом Лакшми, а Калки хотелось побаловать ее. Особенно сейчас. Мысль о том, что внутри ее созревает будущее человечество, приводила в трепет всех нас. У нас было такое впечатление, словно четыре миллиарда человек сжались в одну яйцеклетку. Так погасшая звезда становится черной дырой, открывающей дорогу в совершенно другой космос. Золотой Век? Что ж, мы проживем недолго и увидим только его начало. В соответствии с волей Лакшми первого ребенка должны были назвать Евой.
— Странное имя для ребенка Вишну, — сказала я.
— Я экуменист, — спокойно ответил Калки.
— Но, — решительно заявил Джайлс, — истинной верой Золотого Века будет индуизм.
— А зачем вообще нужна вера? — Я продолжала оставаться убежденной атеисткой, несмотря на то, что в силу обстоятельств была вынуждена жить в присутствии бога. Хотя сама я уверена, что никогда не привыкну к этой ситуации, другие относятся ко мне терпимо и считают, что время возьмет свое. Лично я в этом сомневаюсь. Мне хотелось бы считать, что Келли — это Калки, то есть Вишну. Но даже если бы это было так, в моем космосе нет бога. Для меня Вишну — только имя, а не факт.
— Разве можно жить без веры? — Калки вытирал хрустальный бокал бумажной салфеткой. — Все начинается с меня, верно? С того, что я сделал. — Того, что он сделал, отрицать не приходилось. — И с того, что я сделаю. Когда мои потомки заселят Землю, будет только естественно, что они станут почитать своего создателя. Не надо хмуриться, Тедди. Все человеческое требует формы. А я и есть эта форма. Сейчас я в буквальном смысле слова являюсь источником всех людей, а Лакшми — вместилищем нашей расы. — Без всякой причины (или я о ней просто не догадывалась) я вспомнила то, что читал мне раввин-дедушка, когда я была девочкой. Отрывок из Ветхого Завета. Он читал по-английски. Не знаю, как это могло быть, но я все еще слышала его голос: «И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, который дал его». Нужно будет проверить цитату.