– Я попрошу папу, чтобы он сделал противень для твоего папы, – приветливо пообещал Расмус, сунув ручонку в руку Евы Лотты.
– Фу, Ева Лотта, какая чепуха! – пристыдил ее Андерс. – Плюнь ты на этого мальчишку, ведь в любую минуту могут появиться Алые.
– Успокойся! – сказала Ева Лотта. – Я же первая раскрою им всем черепушки.
Расмус с глубоким восхищением уставился на Еву Лотту.
– Кому ты раскроишь черепушки? – спросил он.
И Ева Лотта начала рассказывать. О войне Алой и Белой Розы. О диких погонях за врагом по улицам и переулкам городка, об опасных заданиях, таинственных приказах и захватывающих приключениях, когда они темными ночами тайком удирали из дому. О достопочтенном Великом Мумрике и о том, как вскоре сюда налетят Алые, злые, как шершни, и начнется великолепное сражение.
Расмус все понял. Наконец-то он понял, что смысл жизни в том, чтобы стать Белой Розой. Ничего прекраснее на свете нет. В самой глубине его пятилетней души зародилось в этот миг безумное стремление быть таким, как Ева Лотта, как Андерс и еще как этот – ну, как звать другого мальчика, ну, как его – Калле! Быть таким же рослым и сильным, раскраивать черепушки Алым, издавать воинственный клич и красться в ночи… Он поднял на Еву Лотту широко раскрытые глаза, в которых читалось это его страстное желание, и неуверенно спросил:
– Ева Лотта, а я не могу стать Белой Розой?
Ева Лотта слегка щелкнула его в шутку по веснушчатому носику и сказала:
– Нет, Расмус, ты еще слишком мал.
Ну и рассердился же Расмус! Его охватил праведный гнев, когда он услыхал эти презрительные слова: «Ты еще слишком мал». Вечно только это и слышишь! Он сердито посмотрел на Еву Лотту.
– Тогда, по-моему, ты – дура, – констатировал он.
И после этих слов решил бросить ее на произвол судьбы. Лучше он спросит этих мальчиков, не может ли он стать Белой Розой.
Они стояли у калитки и с интересом смотрели на дровяной сарай.
– Эй, Расмус, – спросил тот, которого звали Калле. – Чей этот мотоцикл?
– Ясное дело, папин, – ответил Расмус.
– Скажи, пожалуйста, – удивился Калле. – Ничего себе, видать, профессор, который ездит на мотоцикле! Наверно, борода у него путается в колесах.
– Какая еще борода, – зло сказал Расмус. – У моего папы нет бороды.
– Разве? – усомнился Андерс. – Ведь борода есть у всех профессоров.
– А вот у него нет! – повторил Расмус и с чувством собственного достоинства зашагал обратно к веранде. Эти ребята – дураки, и он больше не собирается с ними разговаривать.
Очутившись в безопасности на веранде, он обернулся и закричал всей этой троице у калитки:
– Вы все – дураки! Мой папа делает листовое железо, и он – профессор без бороды!
Калле, Андерс и Ева Лотта, забавляясь, смотрели на сердитую маленькую фигурку на веранде. Они вовсе не собирались его дразнить. Ева Лотта сделала несколько быстрых шагов, чтобы броситься за ним и хоть чуточку его успокоить, но тут же остановилась. Потому что в тот самый миг дверь за спиной Расмуса отворилась и кто-то вышел на веранду.
Это был загорелый молодой мужчина лет тридцати. Крепко обхватив Расмуса, он перекинул его к себе на плечо.
– Ты абсолютно прав, Расмус, – сказал он. – Твой папа делает листовое железо, и он – профессор без бороды.
С Расмусом на плечах он зашагал по песчаной дорожке, а Ева Лотта чуточку испугалась: ведь она переступила порог частного владения.
– Теперь ты сам видишь, что у него нет бороды! – торжествующе закричал Расмус, обращаясь к Калле, который нерешительно топтался у калитки. – И еще он, ясное дело, умеет ездить на мотоцикле! – продолжал Расмус.
Потому что он уже мысленно представлял себе папу с длинной волнистой бородой, которая путалась бы в колесах, и зрелище это было просто невыносимым.
Калле и Андерс вежливо поклонились.
– Расмус говорит, что вы делаете листовое железо, – сказал Калле, желая замять разговор о злополучной бороде.
– Да, пожалуй, это можно так назвать, – засмеялся профессор. – Листовое железо… легкий металл… понимаете, я сделал небольшое изобретение.
– Какое изобретение? – заинтересовался Калле.
– Я нашел способ изготовить легкий непробиваемый металл, – начал рассказывать профессор.
И это-то Расмус называет «делать листовое железо»!
– Да, я читал об этом в газете, – оживился Андерс. – Тогда, выходит, вы – знаменитость, вот это да!
– Да, он знаменитость, – подтвердил с высоты отцовского плеча Расмус. – И бороды у него тоже нет. Понятно?
Профессор не стал распространяться о своей славе.
– А теперь, Расмус, пойдем завтракать, – сказал он. – Я поджарю тебе ветчину.