Теперь бесшумно отползти назад и перемахнуть через подоконник. Это же так просто!
Да, все шло бы как по нотам, если бы тетя Миа не разводила у себя столько цветов. Одна половинка окна была закрыта, и здесь стоял на подоконнике горшок с маленькой скромной геранью. Калле осторожно привстал и…
В первый миг он решил, что разразилось землетрясение или еще какое-нибудь стихийное бедствие, — такой чудовищный грохот раздался в комнате. Но нет, это был всего-навсего бедный маленький цветочный горшок!
Калле стоял перед окном, спиной к дяде Эйнару.
«Сейчас я умру, — думал он. — Ну и пусть!»
Всем своим существом он слышал, чувствовал и понимал, что дядя Эйнар проснулся. Еще бы — горшок с геранью загремел, словно целый цветочный магазин разлетелся вдребезги!
— Руки вверх!
Это был голос дяди Эйнара, но как будто и не его. Сейчас в нем звучала сталь.
Всегда лучше смотреть опасности прямо в глаза. Калле обернулся и увидел направленное на него дуло пистолета.
Сколько раз мысленно он попадал в такое положение и всегда сохранял присутствие духа. Быстрым ударом он поражал целящегося в него преступника и со спокойным: «Не торопитесь, сударь», ловко отбирал у него пистолет. Действительность оказалась немножко иной… Калле, конечно, приходилось пугаться и раньше — например, когда на него бросилась на площади собака бухгалтера и еще когда он однажды зимой въехал в прорубь, — но никогда, никогда в жизни не чувствовал он такого леденящего до тошноты страха, как сейчас. «Мама!» — подумал он.
— Ближе, — произнес стальной голос.
Да, подойдешь тут, когда у тебя две вареные макаронины вместо ног! Он все-таки попробовал двинуться.
— Что? Калле? — Сталь исчезла из голоса дяди Эйнара, но суровость осталась. — Собственно говоря, что ты здесь делаешь в такое время? Говори!
«Что теперь будет! — в ужасе думал Калле. — Что говорить?»
В моменты величайшей опасности на человека иногда находит спасительное вдохновение: Калле вдруг вспомнил. что несколько лет назад он ходил во сне. Вставал среди ночи и отправлялся бродить. Это продолжалось до тех пор, пока мама не сводила его к врачу и ему не прописали успокаивающее лекарство.
— Ну, Калле? — сказал дядя Эйнар.
— Как же я сюда попал?!. — воскликнул Калле. — Как же так? Уж не начал ли я опять ходить во сне? Ну да, теперь вспоминаю, вы же мне приснились. («Это ведь правда», — подумал Калле.) Пожалуйста, дядя Эйнар, извините, что я разбудил вас!
Дядя Эйнар спрятал пистолет и похлопал Калле по плечу.
— Ничего, ничего, дорогой мой сыщик, это, наверное. детективные увлечения не дают тебе спокойно спать. Попроси маму дать тебе немного брому перед сном, и все будет в порядке, вот увидишь. Давай-ка я тебя провожу.
Дядя Эйнар проводил его по лестнице и отпер наружную дверь. Калле поклонился и мгновение спустя угрем скользнул сквозь щель в заборе.
— Кажется, пронесло, — прошептал он.
Калле чувствовал себя, как человек, только что спасшийся после кораблекрушения. Ноги как-то странно дрожали, и он еле-еле дотащился по лестнице к себе в комнату. Здесь он плюхнулся на постель и глубоко вздохнул.
— Кажется, пронесло, — прошептал Калле опять.
Он долго сидел не шевелясь.
До чего же опасна профессия сыщика! Некоторые думают, что это самое простое дело… Ну уж нет! Легко сказать — на каждом шагу тебе прямо в нос суют дуло пистолета!
Ноги постепенно перестали дрожать. Леденящий страх прошел. Калле нащупал в кармане драгоценный клочок бумаги. Теперь он уже не боялся — он был счастлив! Калле вынул листок и аккуратно спрятал его в левый ящик письменного стола. Там уже лежали отмычка, газета и жемчужина. Мать не могла бы глядеть с большей нежностью на своего ребенка, чем Калле — на содержимое этого ящика. Он тщательно запер его и положил ключ в карман. Потом достал записную книжку и раскрыл ее на странице дяди Эйнара. Требовалось сделать некоторые добавления.
«Имеет пистолет, — записал Калле. — Держит его под подушкой, когда спит».
В это время года семья Лисандер имела обыкновение завтракать на веранде. Они как раз принялись за кашу, когда Андерс и Калаче вынырнули неподалеку. Калле не терпелось узнать, скажет ли дядя Эйнар что-нибудь о его ночном визите. Но дядя Эйнар как ни в чем не бывало ел кашу.
— Постой, Эйнар, какая досада, — сказала вдруг фру Лисандер, — я же вчера забыла тебе дать снотворное!
7
— Все-таки приготовления интереснее всего, — заключил Андерс сразу после цирковой премьеры.
Конечно, само представление тоже прошло интересно и весело, но в памяти остались все же предшествующие дни, заполненные репетициями и напряженной подготовкой.
Недавние артисты опять ходили без дела, не зная толком, чем заняться. Меньше других страдал от этого Капле. Обязанности сыщика наполняли содержанием не только его дни, но даже и ночи. И если раньше его разведывательная деятельность носила общий характер, то теперь он все внимание сосредоточил на дяде Эйнаре.
— Когда же этот дядя Эйнар наконец укатит? — твердили Андерс и Ева-Лотта.
Но Калле с ужасом ожидал дня, когда его жулик вдруг сложит чемодан и уедет. Исчезнет подозрительная личность, и жизнь Калле сразу станет пустой и бессодержательной. А главное, будет так досадно, если дядя Эйнар уедет раньше, чем он, Калле, разоблачит его.
В том, что дядя Эйнар преступник, Калле не сомневался ни минуты. Правда, все его предыдущие преступники оказывались в конце концов вполне порядочными людьми, во всяком случае их не удавалось ни в чем уличить, но на этот раз Калле был почти уверен.
«Столько подозрительных обстоятельств, что ошибки быть не может»,убеждал он себя, когда иной раз его одолевали сомнения.
Но Андерсу и Еве-Лотте никакого дела не было до борьбы с преступниками, и они изнывали от скуки. К счастью, когда однажды Андерс шел вместе с Евой-Лоттой по Большой улице, Сикстен крикнул ему вслед: «Девчатник!» И это несмотря на то что команды Сикстена и Андерса заключили перемирие! Видно, Сикстену тоже стало здорово скучно, вот он и решил открыть военные действия.
Андерс и Ева-Лотта остановились.
— Что ты сказал? — спросил Андерс.
— Девчатник, — повторил с вызовом Сикстен.
— Ах, так! А я надеялся, что мне показалось. Очень жаль, но придется тебя поколотить, несмотря на жару.
— Сделай одолжение! Я потом тебе на голову лед положу, если жив останешься.
— Вечером встретимся в Прериях, — сказал Андерс. — Иди домой и подготовь свою маму, да поосторожнее.
Затем они расстались. Андерс и Ева-Лотта, ужасно оживленные, поспешили домой — предупредить Калле. Надвигалась война, которая обещала скрасить не один каникулярный день!
Калле был занят. Через щель в заборе он следил за дядей Эйнаром, который словно неприкаянный метался по саду. Калле вовсе не хотелось отрываться от своего дела, но разве можно было равнодушно отнестись к вызову Сикстена! Все трое уселись в беседке Евы-Лотты и открыли совещание. Внезапно вошел дядя Эйнар.
— Никто со мной не играет! — заныл он. — Что, собственно, здесь происходит?
— Мы собираемся драться, — сухо объяснила Ева-Лотта. — Андерс будет драться с Сикстеном.
— А кто такой Сикстен?
— Один из самых сильных ребят в городе, — ответил Калле. — Андерсу, конечно, здорово достанется.
— Определенно, — весело согласился Андерс.
— Может, мне тебе помочь? — предложил дядя Эйнар.
Все трое вытаращили глаза. Неужели он думает, что они вмешают взрослого дядьку в свои дела, чтобы он все испортил?
— Ну как, Андерс, идти мне с вами?
— Не-е, — протянул Андерс, неприятно задетый тем, что ему приходится отвечать на такие глупости. — Нет, это было бы не по чести.
— Пожалуй, так, — немного обиженно согласился дядя Эйнар. — Но это было бы целесообразно. Хотя ты еще слишком мал, чтобы понимать, что такое целесообразность. Это приходит с годами.