Уильям в одиночестве курил на лужайке перед домом.
– Что ты делаешь, Джаспер? Почему ты вылезаешь из окна? Ты что, обидел какого-нибудь несчастного молодого человека?
Я нервно огляделся:
– Я иду домой, Уилл; я чувствую себя отвратительно. Всю свою жизнь я все делал не так.
– В самом деле? В таком случае, думаю, тебе действительно стоит вернуться домой. Только, пожалуйста, постарайся поспать. А я…
– Ты не видел ее, правда? Она так и не пришла? Я не хочу сталкиваться с ней; я должен вырваться. Я думал, она… Фил сказал, что она может прийти.
– Нет, я не заметил ее прибытия. Но, с другой стороны, я ведь понятия не имею, как она выглядит. – Уильям выпустил изо рта колечко дыма. – Тебе, правда, лучше пойти в постель, Джаспер, ты помимо всего прочего, упился просто в хлам.
– Если бы ты ее увидел, ты бы сразу понял, что это она.
– Я не смотрел на дверь. В любом случае, не думаю, что она придет. Как я уже тебе говорил, я побеседовал с Филиппом – не беспокойся, я был само благоразумие – и оказалось, что все не так плохо, как ты боялся. – Я попытался перебить его, но он остановил меня. – Они едва знакомы. Встречались только три раза. Он спал в ее квартире, но вряд ли там имел место секс. Я, конечно, не уверен… но думаю, что он бы похвастался, – он улыбнулся. – Так что, полагаю, мы все еше в игре. Кстати, я пригласил Филиппа на наш небольшой пикник, – Уильям снова поднял руку, чтобы не дать мне вмешаться. – А завтра ты должен пригласить ее.
Я был слишком усталым и пьяным, чтобы заходить еще дальше в тупик его глупости.
– Ты собираешься домой? Что ты, вообще, делаешь?
– Я просто дышу свежим воздухом. Затем я намерен вернуться на вечеринку, чтобы причинять страдания и наслаждаться этим.
– Фил – отличный парень, – сказал я. – И не забывай об этом.
И я поплелся на улицу ловить такси.
17. С добрым утром
Лежа на спине, где-то слева от меня, Дон говорил за всех:
– Уилл, я должен сказать, что ничего лучшего я на пикниках не ел и вряд ли буду есть, – он прищелкнул языком. – Ради этого стоило лететь назад в Лондон. Я думаю, этот пикник даже побьет по экстравагантности вечеринку на твое девятнадцатилетие.
– M мм, в два раза лучше, – заметила Кэл, жена Дона. – Теперь мы вернемся домой счастливыми.
– Было очень здорово, Уилл, – добавила Сэм, сестра Натали.
– Да. Твое здоровье, Уилл, – сказал Фил, потянувшись за газетой.
Я был готов присоединить свою благодарность к словам других, но Уильям заставил замолчать благодарный хор.
– Даже не думайте благодарить, – сказал он. – Это было сплошное удовольствие. Не каждый день в Англии выдается шанс три часа есть, сидя на траве, чтобы дождь не испортил весь замысел. Я так рад, что погода не испортилась, а вы все сумели найти для меня время. Нет ничего хуже, чем затеять импровизированный пикник и вдруг обнаружить, что обедать придется в одиночестве. И под дождем. – Он тоже лег, положив голову на колени Натали. – И есть еще кое-что. Который час, кто-нибудь знает?
– Ровно половина шестого, – ответил Фил.
– И все еще чертовски жарко. Это просто смехотворно. Что ж, думаю, всем нам было совершенно необходимо немного поваляться на солнышке. И у нас осталось еще шампанское в честь моего дня рождения.
Он потянулся за подушкой и сунул ее себе под спину.
Натали поглаживала его волосы.
– Как получилось, что ты не пригласил меня на свое девятнадцатилетие?
– По одной простой причине: мы в то время еще не были знакомы, – отозвался Уильям.
– Нет, были.
– Серьезно?
– Да.
Из всех собравшихся только мы с Доном знали, что на самом деле день рождения у Уильяма был в сентябре. Я включился в разговор:
– На дне рождения Уильяма не было женщин. Тогда Уильям еще пытался стать геем, чтобы не подвести свою семью. Правда, Уилл? Это было еще до того, как ты признал свое поражение.
– Да, пожалуй, так. Ужасный этап моей жизни.
– Лично я рада, что ты превратился в такую звезду, – пробормотала полусонная Сэм.
Мимо пробежала собака, она мчалась вниз по холму, вероятно в поисках чего-то потерянного.
– Что случится, если мы все заснем и кто-то придет и возьмет коробку-холодильник с вином? – поинтересовалась Кэл.
– А мы назначим стражу, – Уилл поднял голову. – Натали?
– Даже не надейся.
Вдруг заговорила Мадлен:
– Зато я вполне проснулась. Я присмотрю за продуктами.
– Спасибо, Мадлен, – с чувством произнес Уильям. – Это очень благородно с твоей стороны.
Я лежал на спине, прислушиваясь к легкому ветерку, шелестевшему в кронах деревьев. Общее настроение умиротворения и благодарности было более чем уместно: Уильям провел этот пикник как первоклассный капельмейстер. Если бы я не был сосредоточен на других проблемах, я тоже был бы к этому моменту без сил и без чувств из-за обилия великолепной еды. Но для меня самая трудная часть операции только начиналась, и я вовсе не собирался засыпать в самый неподходящий момент.
Была суббота, 15 июня, прошло семь дней с той вечеринки в Ноттинг-хилл, и мы вплотную подошли к самому длинному дню года. С утра Уильям захватил нас с Мадлен, приехав вместе с Натали и Сэм на нелепом старом «ягуаре», который только что купил его отец. Строгие указания, данные Уильямом, гласили: он должен забрать нас вместе,в моей квартире в 12.27. Это его распоряжение я честно передал Мадлен. Тем временем Фил играл в футбол все утро так что я вызвался встретить его (тоже идея Уильяма) на станции метро Хэмпстед. Дон и Кэл должны были прибыть своим ходом и ждать нас в северной части парка.
Мы с Мадлен поговорили в воскресенье, после вечеринки. И ошибаетесь: я ей не звонил, это онапозвонила мне.
Я был уже в гораздо лучшей форме: конечно, в безутешном горе и глубокой депрессии, но уже способный еще раз сесть за игровой стол и испытать рулетку судьбы.
Она, с другой стороны, едва справлялась с эмоциями:
– Привет. Джаспер, это Мадлен. Послушай, я чувствую себя такой виноватой, ужасно виноватой из-за концерта. О боже. Это была полная катастрофа. Одна моя подруга сломала руку, пытаясь запрыгнуть в автобус на Оксфорд-стрит, и мне пришлось везти ее в травматологию, и мы проторчали там до девяти часов вечера. Мне ужасно жаль. Я пыталась позвонить тебе, но телефон не отвечал, и я не знала номер твоего мобильника. К тому времени, когда я смогла бы добраться до Шепердс Буш, все равно было бы уже слишком поздно. Не знаю, как еще у тебя прощения просить. Я звонила вчера, но ты, наверное, куда-то ушел. Долго ты ждал?
– Ну, я дал тебе времени до девяти, а потом решил, что у тебя что-то случилось. И тогда отправился к Уиллу. Нет проблем. На самом деле, я собирался позвонить тебе сегодня – убедиться, что все в порядке.
– Да, все отлично.
– Прости, я сам виноват, что до сих пор не завел мобильник.
– Я рада, что ты не стал долго ждать. Как неловко вышло.
Конечно, теперь, когда мы лежали на траве, на расстоянии нескольких километров от метро Хэмпстед-Хит, я отлично сознавал, что понятия не имею, врала она или нет. По здравом размышлении я решил, что нет; ее оправдания звучали недостаточно убедительно; большинство лжецов врут слишком искусно, а правда проста и говорит сама за себя.
Так я рассуждал, наблюдая за тем, как плывут по небу облака, то сливаясь, то разбегаясь в стороны, как новые острова, рожденные в результате дрейфа континентов. И хотя никто из нас не давал себе труда сесть и убедиться, что он все еще где-то здесь, Лондон раскинулся вокруг нас, расползаясь щупальцами улиц, сталкиваясь, устремляясь в различных направлениях: кобальтово-синий купол на западе, река, Колесо Обозрения, и бесконечное болото на юге, и вздымающийся башнями восток, вяло мерцающий в лучах летнего солнца.