3. Восход солнца
– Так как насчет завтрака?
– А что бы ты хотела?
– Что-нибудь вкусненькое.
– Хорошо. Вкусненькое так вкусненькое.
Я встал и молча натянул пижаму. День начинался замечательно.
– Клубника. И кофе. Только не чай. – Она приподняла голову над подушкой и слегка приоткрыла один глаз.
Дело было субботним утром, 16 марта, ровно через неделю после моего дня рождения, и солнце уже прокладывало путь сквозь щель между плотными, тщательно задернутыми шторами. Дать старому хлопотуну еще три часа, – подумал я, – и бесстыжий луч, примостившийся пока на комоде у окна, проберется через всю комнату до кровати, на которой лежит она. Но к тому времени она, вероятно, уже уйдет.
Между нами говоря, я нахожу абсолютно невозможным заранее угадать запросы такой женщины, как Сесиль, насчет завтрака. Как и многие другие дети экологической революции, вы могли бы предположить, что она предпочитает фрукты: питательно, полезно для очистки организма и очень вкусно. Но разумеется, иногда она просыпается с безумным желанием получить немедленное и неумеренное удовлетворение от круассана с шоколадом или от роскошной белизны и жирного блеска яичницы с беконом. В конце концов, никто, на мой взгляд, не может избежать этого: надо просто принимать жизнь как череду неопределенностей и запасаться продовольствием для любых ситуаций.
Но даже здесь таится опасность. Представим себе талантливого любителя, который медленно бредет по магазинам накануне любовного свидания и покупает все, на что у него хватает воображения: мюсли, малину, мармелад, маринованные грибы, маслины, может быть, даже мед. Нагруженный всем этим добром, он возвращается домой, чтобы заполнить все полки, забить холодильник и устроить на кухне настоящий продуктовый склад. Все это никуда не годится. И дело не в том, что его неуклюжие попытки остаются незамеченными и неоцененными по достоинству избалованной гостьей – он предлагает ей одно меню, потом другое. Все гораздо хуже: элегантность и эффект его умения подать даме то, что ей хочется, совершенно теряется. Он тонет в изобильном потоке les petits déjeuners [21].
Профессионал должен избрать иной подход. Конечно, он купит те же продукты, что и любитель, но он спрячетих – в этом-то вся разница. Он приготовится к самым невероятным запросам, но при этом будет вести себя так, словно желанный продукт возникнет сам собой, без каких бы то ни было предварительных усилий. И волшебное появление искомого блюда поразит воображение избранницы.
Вот и сейчас все сложилось удачно: клубника у меня была.
– Ничего, если я воспользуюсь твоей зубной щеткой? – спросила она из ванной комнаты.
– Да, конечно. Можешь принять ванну или душ, если хочешь. Там есть чистые полотенца.
– Наверное, попозже.
Я прислушивался к ее движениям. Она ступала очень легко.
Я живу в Лондоне, в мансарде классического здания с лепными фронтонами эпохи короля Георга на улице Бристоль Гарденс в районе Уорвик-авеню. Для проведения вечеринок места там, конечно, не хватает: пристойного размера гостиная, маленькая студия, спальня и совмещенная с ней ванная комната, а еще так называемый холл с кухней в одном конце и лестницей, ведущей чуть вниз, к входной двери, – в другом. Но зато относительная теснота не дает возможности устраивать званые обеды – настоящая благодать в наши упадочные дни приглашенных поваров и мебели, рассчитанной на домашнюю сборку.
Когда я въехал сюда, в квартире было две спальни; но, поскольку мне нужна была только одна, я изменил планировку, разместив в дальней части студию. Такое расположение гарантировало, что уличный шум будет проникать туда, когда я сплю, а не во время работы. Кроме того, оно давало дополнительное преимущество: я поставил чертежную доску, которую использовал как основу для листов пергамента, перед окном, выходящим на северную сторону, – из него открывался вид на чудесный сад – уединенное место, с четырех сторон окруженное старыми домами, похожими на тот, в котором я живу. В этот сад выходили погулять жители нашего квартала. Северная сторона – потому что каллиграфы предпочитают равномерный свет.
Моя студия не так просторна, как мне бы хотелось, но я все устроил так, чтобы место стало как можно более удобным и уютным. Там есть все, что мне нужно: справочники, лупы, ножи для заточки перьев, сами перья – лебединые для основного текста, более мягкие гусиные для работы с цветом, а для самых тонких деталей – вороньи перья. Освещение нельзя назвать совершенным, поскольку окно обращено не идеально на север, а под небольшим углом к северо-западу. Но самые лучшие результаты достигаются при естественном освещении, так что, несмотря на серьезную нехватку времени, я стараюсь не работать при искусственном свете.
– У тебя очень чисто. Мне нравится. – Сесиль стояла в дверях спальни, совершенно обнаженная, если, конечно, не считать зубной щетки. Она засунула щетку обратно в рот и лениво продолжала чистить зубы.
– Ты находишь?
Щетка покинула рот.
– Опрятно и чисто для одинокого мужчины, вот что я имела в виду. – Не сказать, что она использует слишком много зубной пасты. Правда, возможно, она ее просто проглотила.
– Спасибо. И много мужских квартир ты инспектировала?
– Да. – Энергичные движения щетки. – У меня много братьев, и они время от времени просят меня заглянуть и проверить, все ли в порядке для того, – она подняла брови, – чтобы приводить туда цыпочек.
Я достал из буфета две чашки.
Она нахмурилась:
– Но мои братья никогда не приводят своих цыпочек по второму разу. Они говорят: «Сесиль, это просто кошмар, в Дижоне нет ни одной хорошенькой цыпочки». – Она подошла и положила подбородок мне на плечо. – У тебя действительно есть клубника?
– Да.
– Я просто пошутила.
– Поздно. Теперь придется ее есть. У меня ничего другого нет. Хочешь сливок?
– Конечно.
– Отлично.
Она сделала пару шагов назад и остановилась, наблюдая за тем, как я мелю кофе.
В обычных обстоятельствах я бы предпочел включить мою старую верную «Бразилию» во всей ее сияющей славе, и она снабдила бы нас кофе, вкусом и ароматом которого можно было бы гордиться. На мой взгляд, настоящий эспрессо – это ценнейший дар современной Италии остальному миру – лучшее оправдание существования итальянцев. Тем временем здесь, в Англии, мы, похоже, готовы забыть наши традиции ради пойла из крупных торговых сетей, хлебая теплое молоко кофейного цвета с белесым осадком. Но кофеварка для приготовления эспрессо, на мой взгляд, слишком претенциозна для первого свидания (а оно все-таки было первым, несмотря на все, что произошло между нами прошлой ночью), а кроме того – и это главное – в результате получается всего две чашки, что существенно сокращает время завтрака в постели. Так что возьмем обычный кофейник.
– Мне отнести что-нибудь?
– Конечно.
Сесиль снова засунула щетку в рот, подхватила обеими руками чашки и повернулась на пятках.
Надо сказать, я люблю утро не меньше ночи. Самое приятное – просыпаться и оказываться первым, кто видит безмятежную красоту женского лица: ясный лоб, разметавшиеся волосы. («Она – все царства, я – все короли, одни мы в мирозданье…». Донн.) Но не менее интересно наблюдать за причудливой хореографией пробуждения и последовательности умывания, одевания и этого вечного «Где-же-мои-сережки?» и «Что-нам-теперь-сказать?», противоестественно долгое ожидание микроавтобуса или моего предложения поехать на метро. Как ни странно, я с нетерпением ожидаю даже общего похмелья (ведь напиваемся мы тоже вместе) и в особенности мимолетного удивления, которое порой переживаешь после совместного пробуждения. Удивления от того, что, несмотря на все помехи, которые так часто преследуют английские гетеросексуальные пары, двое взрослых незнакомых людей все еще могут оказаться в одной постели под влиянием простого каприза.