— Не хочу ничего знать! Что бы ни было в этом свертке!
— Ну, воля твоя, — сказал «властелин равнины», поспешно пряча предмет в карман. — Тпруу! Приехали! — шутливо объявил он, затормозив так, что Кристиан буквально впечатался лицом в стенку, у которой подслушивал.
«Они похожи на двух воркующих голубков», — ревниво заметил он, выглядывая из фургона, когда энергичный молодой человек, соскочив на землю, оббежал машину спереди и подал Джулии руку.
Прошло немного времени, и на место утренней свежести заступил зной, роса испарилась, замерло гудение пчел. Воздух иссушился в мгновение ока. Даже трава поникла, а пышные, горделиво распустившиеся цветы стали еще старательней источать свои ароматы. Кристиан отряхнул плащ и мягко спрыгнул с подножки кузова.
«Обман, кругом обман, — думал он, подкрадываясь к платану, за которым, блеклое и покосившееся, стояло жилище похитителя. — Люси лжет направо и налево, Джулия недоговаривает. Не удивлюсь, если у нее роман с этим нищебродом!»
Он огляделся: буро-зеленое взгорье на юге, откуда они спустились в низину, граничило с бездонным голубым небом, а впереди, за покосившейся крышей хижины, лиловым цветом отливали зубцы гор. Моря нигде не было видно.
Дождавшись, пока Джулия с незнакомцем переступят порог, Кимура перемахнул через дырявый плетень из проволоки и вскоре поравнялся с одиноким, давно перегоревшим фонарем, который должен был освещать тропинку к дому.
Он не испытывал неловкости при мысли о том, чтобы выступить в роли незваного гостя, однако имел ли он право вторгаться в чужую жизнь столь грубым и опрометчивым образом? О да, имел! Полное, неоспоримое право! Ибо кто как не он отвечал за благополучный исход миссии? Кто как не он был обязан собирать под крыло непоседливых учеников и приструнять их в случае непослушания?
«Работенка для наседки, ничего не скажешь», — проворчал Кристиан и направился к дверям лачуги. Как душно и уныло вокруг! Над крышей, плавно взмахивая крыльями, пролетел сокол, вернулся и повис в воздухе, словно бы задумавшись о бесцельности бытия, повернул затем от солнца и скрылся за рощей, метнувшись туда стрелою.
Кимура по привычке занес кулак, чтобы постучать, но потом опомнился и решил ворваться без всяких церемоний.
У паренька, который как раз потчевал Джулию чаем, при его появлении отвисла челюсть и хорошо, что не вывалился из рук заварник. Хотя одна капелька всё ж капнула гостье на ногу.
— Федерико, увалень! — зашипела не него Венто и вмиг притихла, увидав в проходе фигуру учителя. — С-синьор Кимура? — пролепетала она.
— Хотела от меня сбежать?
— Что вы! Как можно! Я… Я не подумав.
— Непреднамеренность действий — признак слабости натуры, — изрек Кристиан, облокачиваясь о высокую спинку стула. — Ты меня удивляешь.
— Кто это, Джулия? — спросил опешивший юноша. — И почему он тебя преследует? Ты только скажи, я с ним разберусь!
— Глупости! — фыркнула та. — Знакомьтесь, сэнсэй, это мой двоюродный брат.
Кристиан и Федерико неохотно обменялись рукопожатиями и оба сели за стол, вернее, за шаткий, облупившийся столик с подгнившими ножками.
— В последний раз, — угрожающе проговорил Кимура, норовя просверлить ученицу взглядом.
— Что? — беспечно откликнулась та.
— В последний раз ты срываешь мои планы, понятно?!
Федерико нервно заерзал.
— О, у меня же угощенье пропадает! Извиняюсь, глубоко извиняюсь! — И он резво вскочил со скамьи.
— Какое-такое угощенье? — полюбопытствовала Джулия.
— Да так, пустяки! Чепуха на постном масле!
Пока он бегал в погреб, который представлял собой не что иное, как прикрытую досками яму на заднем дворе, в его лачуге происходил странный разговор.
— Выходит, он твой брат? — спрашивал Кристиан, выбивая пальцами ритм по столешнице.
— А вы что вообразили?! Что он из мафиозного клана?
— Всякое вообразишь, когда человека уводят у тебя из-под носа. Смотри, как бы я не пожалел, что взял тебя на Крит.
— Вот еще! — вспылила Венто. — Да если бы не я, вам бы и в голову не пришло заступаться за несчастных детей! Вам не кажется, что в таком деле лучшее — это спонтанность?
— Не кажется, — буркнул Кимура. — Без качественного плана нас ждет провал.
— Это вас ждет провал, а я преуспею!
— Самонадеянная девчонка! Ты преуспеешь только в том случае, если тебе не помешают ни Моррис, ни Туоно, ни Люси!
— Люси?! — оторопела Венто. — А она-то здесь при чем?
— Ее точит зависть, потому что ей я предпочел… — тут он так взглянул на Джулию, что ее пробрала дрожь, — тебя.
Она инстинктивно отодвинулась от стола.
— Перестаньте, перестаньте сейчас же! Вот что действительно способно сорвать ваши планы, так это безрассудные чувства!
— Чувства всегда безрассудны.
— Тогда держите их под контролем!
«Ох, скорей бы Федерико вернулся! — подумала она, ощущая, как по спине бегут мурашки. — Я словно в клетке с тигром!»
Нет, ей определенно не следовало садиться к брату в грузовик. Ну и пусть, что родня, ну и пусть, что долго не виделись. Надо было внять голосу разума. А теперь что же, пожинать плоды собственной неосмотрительности? Меньше всего на свете ей хотелось остаться с учителем один на один.
— Я вам не блюдо и не цвет, чтобы меня предпочитать! — обидчиво прибавила она, когда Федерико протиснулся сквозь узкий проход, удерживая башню из непомерно больших кастрюль. Шатаясь, точно его подстрелили, он кое-как добрел до стола, куда и водрузил свою ношу.
— Так-так, — придирчиво проговорила Джулия, выглядывая из-за внушительного нагромождения. — Братец, ты, часом, не переработался, а? Нас-то всего двое, а еды здесь, похоже, на целую армию. Что там?
Вареная кукуруза трехдневной давности никого не прельстила, впрочем, как и овсяная каша, которая, как утверждал Федерико, была приготовлена лишь позавчера. Гости воротили нос и от затвердевшей халвы, и от козинаков, и от солений, что не могло не огорчить хозияна.
— Да, я бедняк! И что с того?! — воскликнул он. — Когда-нибудь я обязательно разбогатею, и это время не за горами! Обо мне заговорят, вот увидите!
— Хорошо, хорошо, никто и не сомневается в твоих способностях, брат, — поспешила умирить его Джулия. — А мы вовсе не голодны, правда, синьор Кимура? Чая будет вполне достаточно.
Кимура утвердительно кивнул, предчувствуя, что сейчас начнется один из тех длинных, утомительных, а главное, пустых разговоров, какие любят вести родственники, встретившись на чужбине. И он не ошибся.
Не чуждый рисовки, Федерико с редкостным энтузиазмом принялся повествовать о своих злоключениях и так разошелся, что к тому моменту, как его рассказ подошел к концу, над равниной сгустились сумерки и небо окропилось непривычно яркими звездами. За окном вовсю трещали цикады.
— Ну что, наш Чайльд Гарольд, — потягиваясь и зевая, сказала Джулия. — Так, значит, покинув Италию, ты все эти годы потратил на поиски Эльдорадо? И чем тебе родина-то не угодила? По-твоему, счастье в деньгах?
— Бездельник, развращенный ленью; как мотылек, резвился он, порхая; свой век он посвящал лишь развлеченьям праздным; и в мире был он одинок, — поскучневшим голосом подытожил Кристиан, после чего занялся своим, уже остывшим, чаем.
— Я не таков, каким меня вы описали, — запальчиво возразил Федерико. — Хоть я и гол как сокол, оскорблений я не допущу! Так что, синьор, извольте драться!
— Драться на ночь глядя? — изумленно вскинул брови Кимура. — Что ж, ваше гостеприимство терпел я целый день. Пора и поразмяться.
— Прекратите, оба! — вскричала Венто, вскакивая с места.
Ее призыв остался без внимания, а дуэлянты в секунду освободили пространство, сдвинув в угол всю лишнюю мебель. На улице было слишком темно, чтобы устраивать поединок там.
— Мой стиль кунг-фу, — сказал Кимура, становясь в начальную позицию.
— Кунг-что?! — презрительно переспросил Федерико. — Ах, да! Китайские штучки у вас, узкоглазых, в ходу.
Как выяснилось, его хлебом не корми — дай побравировать да над соперником поглумиться. А соперник тот, что камень: не берет его ни меткое словцо, ни язвительная насмешка.