– Извини мой мальчик, что пришлось так поступить и соврать тебе.
– Профессор, я понимаю, что не имею права о чем-либо спрашивать, но я все же прошу вас, хоть немного объясните мне, что происходит.
– Ты ведь и так во всем разобрался. По твоим глазам я вижу, что ты сразу понял, что это не моя квартира и кажется, ты видел чуть больше, чем ожидал.
– Пейкариан? Кто же он? Он ведь турок, не так ли? Политический мигрант или как это называется?
– Да. – Коротко отрезал Амузегар.
– А что в этой книге?
– Понимаешь, Хосров, я не хочу тебе много рассказывать. Это неправильно. Но, я чувствую вину, что попросил тебя сделать это и рисковать из-за того, о чем ты не знаешь. Поэтому, я приоткрою тебе небольшую тайну, совсем чуть-чуть, но я знаю, что она не выйдет из этого кабинета. Ты меня понял? – Он многозначительно поднял палец вверх.
– Да, профессор, я вас понял.
– Хасан Пейкариан, это турецкий политэмигрант, как ты сказал. Его настоящее имя Нусрет Коркмаз, он бывший профессор Трабзонского Университета. К тому же когда-то он был видным деятелем Народно-Республиканской Партии Турции у себя в Трабзоне. Ты это уже понял, наткнувшись на его документы. Ему пришлось скрываться от карателей Кенана Эврена, совершившего государственный переворот. Он сбежал сюда и давно живет в Иране, полностью сменил имя, свою судьбу и историю своей жизни. Не без помощи определенных людей. – При этих словах Амузегар глазами показал куда-то наверх и многозначительно кивнул. – Недавно, те же самые определенные люди, – профессор опять сделал знак глазами, – узнали, что профессора Пейкариана хотят убить.
– Кто же? – Не выдержал я.
– Такие же определенные люди, только по другую сторону границы. Вот и все, что я могу тебе сказать.
– А что же должен делать я?
– Ничего, мой дорогой. Все что нужно, ты уже сделал. Если ты понадобишься, тебе об этом скажут.
– То есть, я просто должен был привезти вам этот старый учебник каллиграфии?
– Оставь его себе. В дальнейшем он тебе понадобится. А теперь, извини меня еще раз, но мне надо позвонить. Завтра мы увидимся на лекции. Еще раз, Хосров, прошу тебя, никому не слова, о том, что произошло сегодня. Ради тебя самого же, держи язык за зубами.
– Я все понял, профессор. До свидания.
– До завтра.
Я вышел из кабинета профессора в паршивом настроении. Мне было очень неприятно участвовать вслепую в чужих играх и быть втянутым в такую опасную историю. Ведь я уже был под надзором, сил куда более могущественных, чем мог себе представить. У меня из головы не выходил ни Пейкариан, ни Амузегар. Всего за один день я узнал секрет мнимого профессора, который он тщательно берег. Мне казалось, что весь этот спектакль с кражей книги был организован для меня одного, чтобы еще как-то потом повлиять на мою судьбу.
Уже ложась спать и пытаясь успокоить мысли я вдруг вспомнил того типа, который резко выскочил перед нашим такси. Я мучительно напрягал память пытаясь вспомнить, где я его видел. От удивления я даже присел на постели. Это был тот самый жуткий торговец каламами и письменными принадлежностями с Тебризского базара! Но, что он делает здесь в Тегеране спустя столько лет?
На следующий день меня ждала еще одна жуткая новость. Как только я вошел в здание университета, ко мне подбежал мой приятель Кейван Иманбахш и даже не здороваясь сказал:
– Хосров! Ты слышал? Ночью убили профессора Хасана Пейкариана! Представляешь, у себя дома! Утром его нашла женщина, которая приходит убираться в его доме, он был задушен в своей постели веревкой или каким-то шнурком!
Ра Джим Йа Мим
Людей одержимых страстной любовью называют – меджнунами, что значит «одержимые джинном». Любовь одурманивает их разум и лишает воли как гашиш. Из-за сильного чувства такие люди способны на безумные поступки. Но, может ли сам джинн полюбить неземной любовью смертную женщину и сам стать рабом сильнейшего из чувств?
В пятницу, после джума-намаза, в дом каллиграфа Мирзы Бахтияра пришел худой как голод юноша с воспаленными красными глазами, желтыми руками, грустным взглядом и напросился к нему в ученики. У молодого переписчика-кариба не было ни писем от других мастеров каллиграфии, ни денег, никто его не знал, и он словно снег летом свалился на голову знаменитого хаттата. Кто его пустил к нему и как он сюда добрался никто не знал. Первой мыслью старого мастера было просто прогнать наглеца, но тот слезно просил взять его к себе в услужение. Хосров, так звали молодого человека, готов был на любую работу, лишь бы его взял к себе сам великий мастер Мирза Бахтияр и научил искусству почерка. Мягкий сердцем каллиграф согласился и впустил нового ученика в свою мастерскую. Дал ему бумагу и калам и попросил написать свое имя и происхождение. Юноша вывел на белом листе изящным как женщина почерком «насталик» свое имя и прозвище – Хосров Чешмесорх, что значит Хосров «Красноглазый».