– Я не просил писать, как тебя обзывают глупцы. Я хотел узнать из какого ты города. – Сказал Мирза Бахтияр.
– Того города, где я родился уже нет. Позвольте, я не буду об этом рассказывать, остад. – Попросил дерзкий юноша и Мирза Бахтияр опять уступил его просьбе.
Хосрову негде было жить в Тебризе, поэтому каллиграф позволил ему переселиться к нему и жить вместе со слугами. Слуг у него было всего двое, старый садовник Рустам и его жена Масуме, которая была одновременно и кухаркой, и прачкой и горничной в доме каллиграфа. Во всем остальном он либо все делал сам, либо его жена, молодая как роза, Ширин. В китабхане же порядок и чистоту соблюдали ученики каллиграфа. От Рустама всегда пахло землей, цветами и потом, а от его жены Масуме всегда вкусно пахло едой, маслом и травами, которые она жгла, чтобы отогнать джиннов и шайтанов.
Каждый день, после предрассветного намаза каллиграф завтракал. Он съедал всегда одно и то же: сваренное вкрутую куриное яйцо, посыпанное солью, тертой мятой и сумахом, кусочек овечьего сыра-мотал и горячую лепешку из тандыра. Он всегда пил очень сладкий чай, и не любил кофе, попробовав его всего несколько раз в жизни. Перед тем, как приступить к работе, Мирза Бахтияр сидел на коленях перед чистым листом бумаги с закрытыми глазами и представлял себе каждое движение калама и каждую букву, которую он собирался написать. Больше всего он любил буквы «син», «сад», «гаф», «мим» и «айн». Ему нравились их округлые, почти женские формы. Так он настраивался на работу, которую считал молитвой. К нему были приближены только особо одаренные ученики. Остальных учили его помощники и другие каллиграфы. Новый переписчик Хосров, так неожиданно появившийся в доме Мирзы Бахтияра сразу показал свой талант и начал учиться у самого остада.
Он всегда носил с собой толстую черную тетрадь, в которую каждый вечер что-то записывал, но никому не показывал своих записей. Странный ученик был похож на маленького ребенка и старичка одновременно. Его продолжали называть «красноглазым» – Чешмесорх, хотя сам Мирза Бахтияр запретил своим ученикам и слугам обижать новичка и называть его старым прозвищем. Хосров был маленького роста, худой и тщедушный, безобидный и молчаливый, но, несомненно, очень талантливый. Переписчик-кариб быстро овладел искусством каллиграфии и только совершенствовался у Мирзы Бахтияра, словно шлифуя свое мастерство. Из-под его руки на бумагу сыпались жемчужины букв, таким был стремительным и мягким его почерк. Он владел всеми известными стилями каллиграфии: сульс, насх, насталик и даже османским дивани. Однажды, втайне от всех он написал два шамаиля с именем каллиграфа Мирзы Бахтияра и еще одного человека, которого звали Муса Амузегар. Хосров спрятал свои шамаили и решил показать им, когда придет время.
Он долго оставался учеником и казалось, не собирался никуда уходить, хотя давно уже превзошел многих в искусстве почерка. Несмотря на то, что он никому из учеников и слуг не сделал зла, его не любили, некоторые даже ненавидели. Его никогда не приглашали на прогулки, с ним никогда не разговаривали ласково и все, кроме его учителя, словно норовили его обидеть или оскорбить. Но, молчаливый Чешмесорх не обращал на это внимания. Ученики Мирзы Бахтияра получали важные должности в других городах Ирана и покидали мастерскую знаменитого хаттата. Словно птенцы они вылетали из его мастерской как из гнезда и улетали высоко в небо. Только маленький и худой Хосров оставался со своим учителем и все так же прислуживал ему в китабхане.
Жена садовника Масуме часто окуривала дом хозяина высушенной травой гармалы или могильника,
Когда она жгла сушеный могильник, посыпанный солью, Масуме приговаривала: «Юзерлик – ты воздух, ты ветер, ты лекарство от всех недугов. Дурной глаз, красный глаз, кто сглазил этот дом, пусть его глаз сгорит как этот могильник, пусть потрескается как эта соль!». Как только она брала в руки соль и траву Хосров бросал работу и бежал на улицу.
– Я знаю, кто ты! – Однажды сказала она ему. – У тебя глаза красные не от болезни, а от пролитых слез!
– Если так, почему ты не расскажешь хозяину?
– Он мне все равно не поверит. Никто не поверит. Ты ведь никому здесь не причинил зла. Тебя обижали все ученики и переписчики, а ты им даже на полслова не ответил. Что ты здесь ищешь? Почему ты пришел в этот дом?