– Мне сказали прийти сюда и учиться искусству почерка. Раньше я был вором, крал все что видел. Но один ангел научил меня писать и сказал, чтобы я искал хаттата Мирзу Бахтияра. Видишь, я честен с тобой и рассказываю все как есть.
– Прибегаю к Аллаху от сатаны, побиваемого камнями! – Воскликнула Масуме и прижала руки к груди.
– Амин! – Ответил Хосров. – Я тоже верующий. Я не зло принес в этот дом. Глаза у меня красные, а дух синий, как и полагается нам, уверовавшим.
– А почему тогда убегаешь, когда я жгу сухую траву в доме?
– Я же все равно остаюсь тем, кто я есть.
После того разговора Масуме заранее предупреждала Хосрова что будет окуривать дом могильником, чтобы он мог пойти погулять. Когда ему это надоело он сказал ей.
– Пока я в здесь ни один злой дух, джинн, шайтан, даже черная бродячая собака близко не подойдет к этому дому. Оставь свои травы, зелья и прибереги их до моего отъезда.
Масуме перестала жечь высушенный могильник в доме, подружилась с Хосровом и стала даже готовить его любимый кюкю.
Все время, пока Хосров Чешмесорх пребывал в доме хаттата Мирзы Бахтияра его не покидало чувство, что в доме кто-то очень тихо дышит, но что только он, Хосров Красноглазый слышит это дыхание. С каждым днем это чувство росло и занимало много место в его мыслях. Он стал принюхиваться ко всему, что его окружало и заметил тонкий как волосок аромат. Это был нежный, дурманящий запах, которому он еще не придумал имени. Потом, через какое-то время, Хосров научился слушать большой дом каллиграфа и впервые услышал чей-то тихий, но прекрасный голос. Он понял, что этот запах и еле слышимый голос, похожий на дуновение ветра завоевали его мысли и взяли в плен душу. «Наверное так они влюбляются» – подумал красноглазый кариб и улыбнулся.
День за днем, неделя за неделей Хосров просыпался, переписывал совершенным почерком множество книг и трактатов, стихов и описаний, записывал в свою черную тетрадку события прошедшего дня и все это время, его мыслями владела та, чей аромат он уловил сквозь стены и чей голос услышал сквозь шум дождя. Хосров Чешмесорх неожиданно для себя влюбился и испугался того, что наделал. Он понял, что его сердцем завладела та, о которой он не имел права даже мечтать. Сначала это казалось невинной игрой воображения, чем-то веселым и приятным. Он опомнился, когда уже было поздно.
Прошло еще какое-то время и Хосров стал замечать краем глаза чей-то взгляд, следящий за ним. Сквозь одежду, сквозь листья айвы, росшей в саду и сквозь стекло окон мастерской, он чувствовал, как эти два любопытных глаза щекочут его. Он чувствовал, что в этом взгляде нет враждебности, а только наивное любопытство. Тонкий и нежный аромат, который Чешмесорх уловил вначале стал густым, толстым и настойчивым. Этот запах преследовал его и ходил за переписчиком по пятам. Он поджидал его на каждом углу дома, под деревьями в саду и даже настойчиво пробивался в мастерскую. Никто, кроме красноглазого Хосрова не чувствовал его и не замечал. Словно чьи-то мысли о нем, этот запах прилипал к его одежде и проникал в сны.
Хосров пытался избавиться от навязчивых мыслей погрузившись в работу, но даже десятки и сотни исписанных за день листов не могли спасти его от душевного томления. Из тонких запахов, обрывков речи, случайно на мгновение увиденного силуэта он создал в своем воображении прекрасный, совершенный, каллиграфически отточенный образ женщины. Дом Мирзы Бахтияра словно невыносимо звенел той любовью, которая схватила Хосрова за горло и не отпускала.
Однажды молодому карибу понадобилось купить новые письменные принадлежности и тушь для письма. Он взял деньги из деревянного ящичка Мирзы Бахтияра, список покупок, старый калам, чтобы показать его продавцу и пошел на базар. В ту самую, единственную лавку хаттатов, которая пряталась между рядами ремесленников.
– Салам алейкум. – Коротко поздоровался Хосров с владельцем лавки и отвел глаза, чтобы не встретиться с ним взглядами.
– Ва-алейкум салам! Мой старый знакомый! Как я рад тебя видеть! – Улыбаясь во весь рот сказал похожий на быка хозяин лавки и расплылся в такой же огромной улыбке.
– Не ври. Ни ты не рад меня видеть, ни я тебя. Может людей ты и рад видеть, если они сюда забредают, а джинн тебе на что? Меня ведь не собьешь с истинного пути.
– Ха-ха-ха, ты обо мне очень плохо думаешь, дорогой Хосров. Я вообще никому не желаю зла, поверь мне. За все время, что я здесь, я только торгую и даже редко выхожу в город. Что я там потерял? Если двери мечети открыты, это не значит, что туда может забрести бродячая собака вроде меня.