– Держите вора! Держите вора!
Он обернулся и увидел, того самого шайтана, который указывал на него пальцем и кричал во все горло.
– Держите вора! Он украл у меня товар!
Взгляды прохожих и торговцев остановились на Хосрове, он хотел только открыть рот, как молодой торговец медной посуды грозно направился к нему.
– А ну ка, стой!
– Я ничего не крал! – Но, было уже поздно, десятки рук схватили его за одежду и на бедного переписчика посыпались удары. Он отбивался как мог. В общей сутолоке, молодой торговец схватил какого-то старичка, со сморщенным как яблоко лицом.
– А где тот воришка? – Закричали десятки голосов. К ним подбежали стражники. На старичка никто не обратил внимания, и он быстро зашагал подальше от базара. Воришку, на которого жаловался торговец каламами так и не нашли.
Спустя несколько часов на дороге, ведущей из Тебриза на юг шел нищий старик в изодранной одежде, красными от пыли глазами и желтыми руками. Его лысая голова была не покрыта и на лице были синяки, как будто его недавно побили. Старик присел у одинокого деревца, чтобы отдохнуть и решить в какую сторону идти. Отсюда можно было видеть Тебриз как на ладони. Он засмотрелся и тихо шмыгнул носом, сдерживая слезы. В его маленьком дорожном мешочке было самое драгоценное, что он смог унести из Тебриза, черная тетрадь.
В это время в сторону Тебриза по дороге шел дервиш в белой, чистой как облако одежде.
– Вот мы и встретились еще раз, Муса. – Грустно окликнул его старик.
– Салам, Хосров. Что случилось? Расскажи мне.
Хосров Чешмесорх все рассказал ангелу, только утаил от него то, что влюбился как мальчишка в жену своего учителя.
– Ты ни в чем не виноват, Хосров. На тебе нет вины. Ты ничего не украл и не потерял правую руку. Это все дела того шайтана, проклятие Аллаха на нем.
– Хитрый черт. – Тихо выругался Хосров.
– Однажды я зашел к этому шайтану и рассказал ему старую курдскую легенду о Муса-пейгамбаре, ты ведь слышал ее? – Сказал Муса.
– Нет, не слышал. – Ответил джинн.
– Однажды Муса-пейгамбар шел по своим и делам и увидел, как какой-то старик кубарем скатывается с горы. Пророк удивился и спросил, что тот делает. Старик сказал, что так он молится Аллаху. Тогда Муса-пейгамбар научил его молиться правильно, как положено по книге и пошел дальше. Он дошел до моря, ударил посохом по земле и море расступилось. Когда Муса-пейгамбар был уже на середине моря он услышал, как за ним бежит тот самый старик. «Что тебе надо?» – спросил пророк. «Я забыл слова молитвы после земного поклона», ответил старик. Муса-пейгамбар посмотрел на его ноги и увидел, что они сухие, а у него самого ноги были мокрые. Тогда он сказал старику, что Аллах принимает его молитву, такой, какая она есть и чтобы тот продолжал молиться таким странным образом. Вот и вся притча. Ты понял ее смысл?
– Да. У каждого свой путь к Аллаху. Если искренни твои намерения, то Господь примет тебя и твои молитвы, какими бы странными они ни были. Ты ведь поэтому взял себе имя Муса?
– Да, именно поэтому. А тот шайтан – дурак. Он ничего не понял и после моего ухода еще заболел вонючим потом. Он все равно убил того турецкого беглеца. Но, речь сейчас не о нем. Речь о тебе, Хосров.
Джинн молчал, но по его морщинистому старому лицу было видно, что он внутри него борются две мысли.
– Ни я, ни Мирза Бахтияр не достигли того, чего достиг ты. – Продолжал ангел Муса. – Я не смогу научить тебя большему. Я всего лишь учитель-амузегар. Мирза Бахтияр тоже учитель, он ищет славы, несмотря на свою скромность. Я научил тебя писать, он поставил твой почерк, но ты превзошел и меня и его. Твой почерк самый лучший, он идеальный! Ведь он сам тебе это сказал, измеряя втайне от тебя, на протяжении нескольких месяцев твои буквы. Из нас троих, настоящий хаттат, это ты. У меня это работа, ходить из города в город, учить писать и читать и раз в год отчитываться о проделанной работе. Посмотри, мои ноги мокрые, а твои сухие. – Муса посмотрел на джинна, улыбнулся и подмигнул ему.
– Для тебя не все потеряно. – Продолжал он. – Сейчас ты не можешь вернуться в Тебриз, но весь Иран открыт перед тобой. Иран – это душа мира, как писал великий Низами.
– У меня для тебя небольшой подарок. – Прервал его Хосров и достал из своего дорожного мешка шамаиль с именем Мусы Амузегара. – Это тебе, моему первому учителю.
Глаза ангела увлажнились, он грустно улыбнулся, взял шамаиль, приобнял джинна за плечи и сказал:
– Ты первый, кто поблагодарил меня. Пойдем со мной.
Айн Шин Гаф
Несмотря на тот откровенный разговор с мастером Мирзой Бахтияром я все еще продолжал к нему ходить и брать уроки каллиграфии, как будто и не было той беседы. Но, после признания моего учителя, что я не тот, за кого себя выдаю, я не стал притворяться и выводил на бумаге идеальное начертание букв. Мне уже было все равно, и я перестал притворяться. Чтобы показать Мирзе Бахтияру чего я достиг, я принес на урок свою толстую рукописную книгу, в которой я собрал и записал мои любимые стихи. В этой книге с коричневым переплетом, купленной в старом книжном магазинчике на улице Шахид Эман Дуст были стихи от классиков Рудаки, Саади, Руми до современников Шахрияра, Гейдара Аббаси и молодых Гяруса Абдолмеликиана и Розы Джамали. Это было мое личное собрание от любовной лирики до протестной поэзии. Для меня были важны стихи молодых поэтов, когда-то они ведь тоже станут классикой. Но, мой учитель смотрел только на тот идеальный почерк, которым была написана книга. Дрожащими руками Мирза Бахтияр молча переворачивал страницы, гладил листы бумаги и напрягая зрение пытался безуспешно найти хоть одну кривую линию среди множества букв.