– Да, наверное, – растерянно ответил Гуров и покосился на Крячко.
Тот стоял с невозмутимым видом и кивал. Но Лев Иванович-то видел, что в глазах его напарника скачут веселые бесенята. Станиславу явно понравилась идея понянчиться (читай поработать) с симпатичной и, Лев Иванович должен был честно себе признаться, неглупой студенткой.
2
Лев Иванович насупился, хмыкнул что-то неопределенное себе под нос и решительным шагом направился к двери, никому не говоря ни слова. И только выйдя за двери кабинета, позвал Крячко:
– Станислав, пойдем, поможешь мне.
Крячко в недоумении пожал плечами и, не ответив на вопросительный взгляд Елены, тоже вышел. Не было их минут пять, а потом они вошли и внесли в кабинет массивный стол, который еле протиснули в дверной проем. Стол поставили посредине кабинета. Все так же молча и не глядя на студентку, Гуров расставил вокруг стола три стула и только после этого поднял глаза на Елену.
– Что стоим? – спросил он. – Раз уж у нас тут неожиданно собралась целая оперативная группа, то нужно работать с комфортом. Я так понимаю, основные материалы на все три убийства с участием подражателя у вас в папке. Вы так нежно ее прижимали к груди, когда вошли! Я так понял, что там и находятся все копии нужных нам для расследования документов. Правильно?
Елена кивнула и едва заметно улыбнулась. При этом взгляд ее был направлен не на Гурова, а куда-то мимо него. Лев Иванович невольно оглянулся, но никого за спиной у себя не обнаружил и решил, что у девушки просто такая особенность – не встречаться взглядом с собеседником. Ну или не особенность. «Фобия?» – мелькнула мысль, но Гуров ее тут же отогнал. Елена не очень-то походила на девушку с фобиями. Держалась она в незнакомом ей кабинете спокойно, уверенно и ничуть не смущаясь двух взрослых мужиков.
Елена переложила папку со стола Гурова на стол, который принесли сыщики, и достала из нее еще одну папку, набитую прозрачными файликами, в которых лежали копии разных документов.
– Это материалы по делу об убийстве сантехника Чалкина Михаила Геннадьевича, пятидесяти лет, – пояснила она.
– Это тот самый скрытый гомосексуалист, похожий на Вилкина? – уточнил Крячко.
– Да, это первая жертва Каллиграфа, – подтвердила Елена.
– Кого? – не понял Лев Иванович и удивленно посмотрел на девушку.
– Ну, – смутилась она, – надо же нам как-то его называть, пока мы не знаем, кто он. Просто Илья Иванович назвал почерк его убийств каллиграфическим, а его самого… – тихо добавила она.
– А мне нравится, – заявил Станислав бодрым голосом. – Звучит, во всяком случае, лучше, чем Чикатило или просто маньяк-подражатель.
– Хм, что же, пусть будет Каллиграф, – хмыкнул Гуров. – А насчет его почерка мы еще посмотрим, настолько ли он идеален, что не подкопаться. Так, что там у нас с первой жертвой? Елена, вы уже изучили все эти дела, вам и карты, как говорится, в руки. Рассказывайте подробно и по порядку. А мы со Станиславом Васильевичем будем на ус мотать. Кстати, о картах.
Лев Иванович подошел к своему столу, что-то некоторое время искал в его недрах, а потом с восклицанием: «Ах, да вот же она», достал дорожную карту Москвы и Подмосковья. Карта была водружена им на доску, на сторону, свободную от копий фотографий, и накрепко прикреплена магнитами со всех сторон.
– Вот, – Гуров отошел и на расстоянии полюбовался делом своих рук, – теперь можно начинать наше первое оперативное совещание.
Елена достала из одного из файлов несколько листочков и, не глядя в них, стала рассказывать:
– Как я уже сказала, первой жертвой Каллиграфа…
– А почему вы считаете, что это была первая жертва? – прервал ее Лев Иванович. – Может, она была уже десятой жертвой, просто мы о других еще не знаем.
Елена смутилась, нахмурилась, а потом честно призналась:
– Да, я как-то не подумала об этом. Сразу стала изучать дела с убийствами, которые по времени произошли позже убийства Чалкина. Это мое упущение, – виновато опустила она голову.
– Ладно, ничего страшного, – успокоил девушку Гуров. – Пока не доказано обратное, будем считать это убийство первым. Станислав, давай-ка сделай пометочку. Надо будет проверить информацию о подобных убийствах в Москве и Подмосковье, скажем, за последние… ну, допустим, года три до убийства этого Чалкина-Вилкина. Надо же, – покачал он головой, – даже фамилии звучат почти одинаково. Елена, простите, что перебил, но и впредь буду перебивать, задавать всякие вопросы и уточнять прочие рабочие моменты.