Выбрать главу
Потом он отставил ногу назад и почти преклонил коленоИ четырежды всем поклонилсяА когда он поднялся на шарЕго тонкое тело превратилось в мотив столь нежный что в толпе не осталось ни одной души равнодушнойВот маленький дух вне плотиПодумал каждыйИ эта музыка пластикиЗаглушила фальшивые лязги шарманкиКоторые множил и множил субъект с лицом усеянном пеплом предков
А мальчик стал кувыркатьсяДа так изящноЧто шарманка совсем умолклаИ шарманщик спрятал лицо в ладоняхИ пальцы его превратились в его потомковВ завязь в зародышей из его бороды растущихНовый крик алокожегоАнгельский хор деревьевИсчезновение ребенка
А бродячие акробаты над головами гири крутилиСловно из ваты гири их были
Но зрители их застыли и каждый искал в душе у себя ребенкаО эпоха о век облаков

Перевод М. Яснова

СКВОЗЬ ЕВРОПУ

M. Ш.[16]

РотзогеТвой яркий румянец и твой биплан превращающийся в гидропланТвой круглый дом с копченой селедкой плывущей в немМне нужен ключ от ресницК счастью месье Панадо мы повстречалиИ можем не волноваться теперь по этому поводуЧто видишь ты старина М. Д…90 или 324 человека в небесах и коровьи глаза глядящие из материнского чрева
Я долго бродил по свету я исходил все дорогиСколько закрылось навеки глаз на большой дорогеИвы гнутся и плачут от ветраОтвори отвори отвори отвориПосмотри посмотри наконецМоет ноги старик в придорожной канавеUna volta ho inteso dire Che vuoi[17]Я плачу когда вспоминаю о вашем детствеТы мне показываешь ужасный фиолетовый цвет
Эта маленькая картина с экипажем мне напомнила деньДень из осколков лилового зеленого желтого красного синегоКогда я с ее собачкой на поводке шел средь пейзажа с очаровательной трубой вдалекеУ тебя больше нет у тебя больше нет нету твоей свирелиТруба курит русские папиросыЛает собака на куст сирениДогорел и погас светильникЛепестки рассыпаны по подолуДва кольца золотых покатились возле сандалий по полуЗагорелись в солнечном светеНо твои волосы как проводаНад Европой одетой в разноцветные огоньки

Перевод Н. Стрижевской

ДОЖДЬ[18]

Дождь женских голосов льет в памяти моей как из небытия
То каплями летишь из прошлого ты волшебство далеких встреч
И вздыбленные облака стыдят вселенную всех раковин ушных
Прислушайся к дождю быть может это старой музыкою плачет презрение и скорбь
Прислушайся то рвутся узы что тебя удерживают на земле и небесах

Перевод М. Яснова

ЗНАМЕНА

НЕБОЛЬШОЙ АВТОМОБИЛЬ

31 августа 1914 годаЯ выехал из Довилля[19] около полуночиВ небольшом автомобиле Рувейра
Вместе с шофером нас было трое
Мы прощались с целой эпохойБешеные гиганты наступали на ЕвропуОрлы взлетали с гнезд в ожидании солнцаХищные рыбы выплывали из безднНароды стекались познать друг другаМертвецы от ужаса содрогались в могилах
Собаки выли в сторону фронтаЯ чувствовал в себе все сражающиеся армииВсе области по которым они змеилисьЛеса и мирные села БельгииФранкоршан с Красной Водой и павлинамиОбласть откуда шло наступленьеЖелезные артерии по которым спешившиеУмирать приветствовали радость жизни
Океанские глубины где чудовищаШевелились в обломках кораблекрушенийСтрашные высоты где человекПарил выше чем орлыГде человек сражался с человекомИ вдруг низвергался падучей звездой
Я чувствовал что во мне новые существаВоздвигали постройку нового мираИ какой-то щедрый великанУстраивал изумительно роскошную выставкуИ пастухи-гиганты гналиОгромные немые стада щипавшие слова
вернуться

16

М. Ш. - стихотворение посвящено Марку Шагалу (1887–1885), который вспоминал, что Аполлинер написал эти стихи на следующий день после посещения мастерской художника (I-а, 1088).

вернуться

17

Однажды я решил сказать то, что хочу (итал.).

вернуться

18

В оригинале это стихотворение — каллиграмма (идеограмма, «рисованное стихотворение»). В настоящем издании приводятся переводы еще двух каллиграмм — «Заколотая горлинка и фонтан» и «Наводка».

вернуться

19

Довилль — город в Нормандии: сюда в конце июня 1914 г. прибыли Аполлинер и его друг, художник и писатель, Андре Рувейр (Рувер, 1879–1962) как корреспонденты одного из парижских журналов; здесь же их застало известие о начале войны. Вечером 31 июля (а не 31 августа, как о том написано в стихотворении) они возвратились в Париж, сделав небольшую остановку в Фонтенбло, где жил Рувер.