— У меня, например, при себе денег нет.
— Мне надо оставить распоряжения по институту.
— У меня срочная работа, которую нельзя так бросить. Надо поручить ее кому-нибудь.
— Вы решили за меня, но хоть предупредить жену можно? — посмеиваясь сказал Лежнев.
Штерн внимательно выслушал всех.
— Все это понятно, — сказал он. — Но должно быть понятно и то, что событие произошло так внезапно. Конечно, затруднения будут. Ждать и откладывать наш вылет мы не можем. Как только будет получено известие о приземлении корабля, мы должны немедленно вылететь. Но кое-что сделано. Специальные люди уже отправлены на ваши квартиры. Они привезут то, что ваши жены пришлют вам. Вы можете позвонить по телефону. Все необходимое, что не успеем захватить сейчас, будет доставлено на место самолетом. Что касается денег, то с минуты на минуту должны быть доставлены сюда необходимые средства и документы на случай, если придется лететь в Китай. Я думаю, что Михаил Михайлович не откажется выдать необходимые суммы тем, кто в них нуждается. Наша экспедиция будет все время связана с правительством и президиумом Академии наук. Все будет в порядке. Есть еще вопросы ко мне? Нет? В таком случае моя сегодняшняя роль окончена. Прошу обращаться к начальнику экспедиции.
— Есть еще один небольшой вопрос, Семен Борисович, — сказал Куприянов. — Надо взять с собой кинооператора…
— Предусмотрено, — перебил Штерн. — ТАСС командирует с нами корреспондентов, фотографов и кинооператоров. Они все будут на аэродроме одновременно с нами.
— А телевидение? — спросил Степаненко.
— Об этом говорить рано. Мы не можем ручаться, что корабль опустится вблизи города, где есть телецентр.
— Я хочу взять с собой моего ассистента — Петра Аркадьевича Широкова. — Куприянов показал на своего спутника, который радостно встрепенулся, услышав эти слова. — Возможно это?
— Это уже ваше дело, — ответил Штерн. — Позвоните президенту.
— Я могу воспользоваться вашим телефоном? — спросил Куприянов
— Конечно, но только не этим. — Штерн указал на телефон, стоявший на маленьком столике. — По нему нам будут сообщать о космическом корабле. Этот аппарат всегда должен быть свободен.
ОЖИДАНИЕ
Переговорив с президентом Академии наук, Куприянов зачислил в состав экспедиции еще двух человек, доведя, таким образом, их общее число до одиннадцати. Зачислены были: кандидат медицинских наук Широков и сотрудник обсерватории, молодой астроном Синяев, который с радостью согласился.
Из ТАСС сообщили, что работников печати будет пятеро. Куприянов позвонил на аэродром и выяснил, что для переброски шестнадцати человек к месту посадки космического корабля достаточно четырех небольших скоростных самолетов.
Один за другим приезжали люди, посланные на квартиры участников полета, и уже много чемоданов стояло внизу, в вестибюле. Куприянов тоже получил свои вещи и записку от жены, в которой она желала ему успеха.
Жена Лежнева приехала сама и, к удивлению всех, кто ее не видел раньше, оказалась маленькой худенькой женщиной, которую странно было видеть рядом с ее слоноподобным супругом.
Что касается Широкова и астронома Синяева, которые не были занесены в первоначальный список, то им пришлось самим съездить за своими вещами.
— Не задерживайтесь! — сказал Куприянов. — Как только будет получено известие о корабле, мы вылетим. Если вы все-таки опоздаете, то вылетайте за нами.
Но, вопреки этому распоряжению, сам же Куприянов дал Широкову дополнительное поручение. Он попросил его заехать в институт и привезти целый ряд различных медикаментов. Судя по списку, врученному им Широкову, профессор собирался открыть на месте посадки корабля полностью оборудованный медпункт.
— Захватите пару складных коек, — сказал он. — Кто знает, в каких условиях придется жить, а больных, если таковые окажутся, нельзя держать на земле. И, конечно, необходимое белье. Не забудьте наши халаты. По дороге сами сообразите: может, я забыл что-нибудь.
Никто не знал, сколько времени придется ждать. Штерн предоставил в распоряжение участников экспедиции несколько комфортабельно обставленных комнат, которые в обсерватории предназначались для астрономов, приезжавших сюда со всех концов Советского Союза и из-за рубежа. Но отдыхать было некогда.
Заседание, начавшееся в кабинете Штерна в четыре часа дня, без перерыва продолжалось до десяти часов вечера.