По мере того, как они удалялись от шара, их волнение проходило и разговоры становились оживленнее.
Куприянова неотвязно мучил нерешенный (и пока явно неразрешимый) вопрос о том, было появление цилиндра каким-нибудь сигналом, адресованным к ним или нет? Случайно ли он появился именно тогда, когда они проходили мимо? Или экипаж корабля намеренно сделал это, желая показать, что внутри находятся разумные существа? Если это был сигнал, то что он означает?.
Погруженный в эти мысли, он не слушал, что говорили между собой его спутники, как вдруг слова профессора Аверина дошли до его сознания.
— …взятие проб воздуха, конечно, обязательно для них, — говорил химик. — Они не могут выйти из шара, не зная состава нашей атмосферы.
Куприянов даже остановился
— Ну, хорошо! — сказал он. — Я согласен с вами, что это было взятие пробы воздуха. Но почему они сделали это именно тогда, когда мы были рядом?
Аверин удивленно посмотрел на него.
— Мне не пришло в голову, — сказал он, — что этот цилиндр и был как раз аппаратом для взятия пробы. Я говорил вообще. Пожалуй, вы правы, Михаил Михайлович.
— Они видели, что мы рядом, и сделали это. Почему?
— Может быть, сигнал…
— Вот именно, — сказал Куприянов. — Может быть, они хотели подать нам сигнал.
— Если так, — сказал Смирнов, — то у них должно было остаться плохое мнение о нас. Мы стояли разиня рот…
Манаенко засмеялся. Куприянов недовольно посмотрел на него. Привычка этого человека смеяться, когда не следовало, раздражала его. Он ничего не ответил Смирнову и быстрым шагом пошел к лагерю.
Широков встретил их у первой палатки.
— Ну что? — спросил он. — Как?
Куприянов махнул рукой и нахмурился. Широков хорошо знал все оттенки выражения его лица и сразу понял, что профессор чем-то очень недоволен и что сейчас лучше ни о чем его не спрашивать.
— Обед готов, товарищи! — Широков хозяйским жестом показал на большую палатку, стоявшую поодаль. — Прошу вас!
— Где Штерн? — спросил Куприянов.
— В вашей палатке. Но я посоветовал бы вам пообедать, Михаил Михайлович.
По многолетнему опыту совместной работы с Куприяновым он знал, что, когда профессор бывает в таком состоянии, как сейчас, то самое лучшее делать вид, что не замечаешь этого. Нужно только не затрагивать тех вопросов, которые испортили ему настроение, и тогда это быстро пройдет.
— Прошу вас, — повторил он еще раз.
Куприянов молча повернул к указанной палатке.
По дороге в столовую Широков подробно расспросил Ляо Сена обо всем, что они видели у шара. Китайский ученый спокойно и обстоятельно удовлетворил его любопытство. Он говорил ровным голосом на чистом, даже чересчур чистом, русском языке. (Этот выдающийся лингвист свободно владел восемнадцатью языками.) Но из его рассказа Широков так и не понял, почему начальник экспедиции вернулся в таком дурном настроении.
Между тем профессор вошел в палатку и свободно вздохнул, когда увидел, что, кроме Штерна, там никого не было. Просторная палатка казалась очень уютной. Посередине стоял хороший стол и мягкие стулья. Возле четырех кроватей были тумбочки. Над столом висела электрическая лампа под абажуром… (Подходя к палатке, Куприянов видел, как связисты полка тянули провода.)
Штерн сидел у стола и при входе Куприянова поднял голову от книги.
— Ну что?
Куприянов волнуясь, рассказал про все, что они видели, и о своих мыслях на обратном пути. Штерн внимательно слушал.
— Вы хорошо слышали это пощелкивание? — спросил он. — Может быть, это был голос живого существа?
— Нет. На голос этот звук был совсем не похож. Если бы вы были с нами…
— Но я не был с вами, — поспешно перебил Штерн. Так вы думаете, что это был сигнал? А может быть, просто взятие пробы воздуха?
— Кондратий Поликарпович тоже высказал такое предположение. Но почему они сделали это именно при нас? Ведь они наверняка нас видели!
— Да, — сказал Штерн. — Это серьезный довод. Ну что ж, когда они выйдут из корабля, мы это узнаем.
— Так вы не думаете, что они улетят, не выходя к нам? Ведь мы никак не реагировали на их сигнал. Ни одним движением! Стояли и смотрели… как баран на ворота.
— Я думаю одно, — сказал Штерн. — Существа, построившие подобный корабль, в умственном отношении не ниже нас с вами. А если так, то они должны были понять ваше состояние. Они опустились и выйдут. Они вас видели — это несомненно, — и доказали вам это. С их точки зрения появление цилиндра вполне достаточное доказательство.
— Если бы так, — сказал Куприянов. — Почему вы не пошли с нами, Семен Борисович?