— Я тоже могу остаться, — предложил Широков.
— Спасибо, — ответил Синьг, — но этого не нужно. Нас троих вполне достаточно. Вы устали — отдохните!
ГЕСЬЯНЬ
— Мы полетели на Каллисто, чтобы увидеть будущее нашей Земли, — сказал Синяев. — А по дороге увидели ее прошлое.
— Да, это верно, — согласился Широков. — Сетито можно назвать прошлым Земли.
— И Рельос тут совсем как Солнце, — продолжал Синяев. — И небо голубое. А лес напоминает каменноугольный период, как его изображают в школьных учебниках. Такой была наша планета много миллионов лет назад. Как и здесь, по ней бродили гигантские бронтозавры и летали птеродактили. И не было людей.
— На Каллисто не будет зеленой травы, — сказал Широков.
Они сидели на «крыше» звездолета и грелись под лучами высоко стоявшего Рельоса. Оба любовались природой Сетито, зеленым лесом, травой, небом. Все здесь напоминало природу далекой родной Земли.
Для каллистян Сетито была холодной планетой, а людям было жарко. Широков даже снял рубашку.
— Хорошо! — сказал он. — На Каллисто мы будем мучиться от жары.
— Если станет невтерпеж, — засмеялся Синяев, — отправимся на отдых в полярные области.
Как всегда, беззвучно поднялась подъемная машина. Появился Диегонь в сопровождении Мьеньоня и Линьга. Командир погибшего звездолета с изумлением посмотрел на Широкова.
— Что вы делаете? — сказал он. — Разве можно раздеваться на таком холоде?
Диегонь улыбнулся.
— Они привыкли, — сказал он. — На их планете такая температура воздуха считается теплой.
— Сегодня не тепло, а жарко, — сказал Широков.
Линьг с сомнением покачал головой. Он не скрываясь рассматривал розовую грудь и руки Широкова. Еще не привыкнув к людям Земли, он видел в них много необычайного, что давно стало привычным для Диегоня и Мьеньоня.
— Погрейтесь! — ласково сказал Диегонь. — На Сетито Рельос ничем не отличается от вашего Солнца. На Каллисто вы нигде не найдете таких условий.
— Мы только что говорили, — сказал Синяев, — что если устанем от жары, то отправимся в полярные области Каллисто.
По лицу Диегоня прошла тень озабоченности.
— Все равно, — сказал он. — На нашей родине нигде нет условий, подобных земным.
— Как же так? В полярных областях должен быть холод! Относительный, конечно.
— Это верно, но все же вы не будете чувствовать себя так, как чувствуете здесь.
— Объясните, — попросил Широков.
— Это сделает Синьг. Сейчас он поднимется наверх и поговорит с вами.
Тон Диегоня был каким‑то необычным. Оба друга заметили это.
— Случилось что‑нибудь? — спросил Широков.
— Случилось то, что и должно было случиться. Наша вина, что мы не подумали об этом раньше.
— Ничего не понимаю, — сказал встревоженный Широков.
И он и Синяев смотрели на Диегоня, ожидая более ясного объяснения, но командир звездолета ничего больше не сказал. Он и его спутники надели крылья и улетели к кораблю Гесьяня, стоявшему в стороне леса, на расстоянии полутора километров.
Он прилетел рано утром. Едва взошел Рельос, над лесом показался необычайного вида аппарат. Широков и Синяев привыкли думать, что космические корабли должны иметь сигарообразную форму или быть круглыми, как звездолет Диегоня. Во всяком случае, обтекаемая форма казалась им обязательной. Ведь при взлете и посадке кораблю приходилось прорезывать плотные слои атмосферы.
Звездолет Гесьяня, «корабль внутренних рейсов», как говорили каллистяне, имел форму отнюдь не обтекаемую — скорее наоборот. Это был удлиненный прямоугольный летающий брус, метров двадцати в длину и приблизительно трех в поперечнике. Он был бледно‑зеленого цвета и не имел крыльев.
Странное впечатление производил этот «ящик», медленно плывший над равниной; нельзя было понять, какие силы поддерживали его в воздухе.
Синяев посмотрел на Мьеньоня и увидел такое же выражение удивления, как и на лице Широкова. Было ясно, что инженер звездолета впервые в жизни видит такую конструкцию.
Зеленый корабль пролетел над самой вершиной шара, где стояли оба человека Земли и все каллистяне.
— Как он держится в воздухе? — спросил Синя‑ев.
— Антигравитационное поле, — коротко и мало понятно ответил Линьг.
Снова гравитация! Каллистяне, прилетавшие на Землю, ничего не говорили о та‑кой технике. Очевидно, она появилась на Каллисто за время их отсутствия.
Двадцать два года — огромный срок для высокоразвитой науки!
«Чем дальше, тем интереснее», — подумал Синяев.
Зеленый «ящик» летел все медленнее и медленнее. Вот он совсем остановился над выбранным местом и неподвижно повис в воздухе.
Не слышно ни звука. Ничто не указывает, что на корабле есть какой‑нибудь двигатель. Волшебным кажется весь его «невозмутимый» вид. Точно не существуют для него законы всемирного тяготения.
Медленно и осторожно корабль опустился на землю по вертикальной линии.
— Да! — сказал Мьеньонь, обращаясь к Ньяньиньгу. — Чтобы снова стать инженерами, нам придется немало поучиться.
Экипаж прилетевшего корабля состоял из четырех каллистян. Трое из них сразу после посадки прилетели на звездолет.
Они пользовались «обыкновенными» крыльями, и это показалось Синяеву удивительным. Вероятно, он не удивился, если бы они летели совсем без крыльев.
Широков и его друг уже знали от Ресьиня, что командир корабля Гесьянь — по специальности врач. Несмотря на свою молодость, он был широко известен на Каллисто своими научными работами и пользовался большим авторитетом.
Опустившись на вершину шара, Гесьянь поспешно снял крылья и одного за другим обнял людей Земли.
Он был одет в черный комбинезон с черным мехом на воротнике и манжетах.
В первую минуту появление этой странной, сплошь черной, фигуры произвело на Широкова и Синяева ошеломляющее впечатление. Словно персонаж из детской сказки, какой‑то волшебный «черт», появился рядом с ними. Потом они разглядели молодое приветливое лицо, производившее приятное впечатление.
Двое других были одеты в обычные для каллистянских звездоплавателей серые костюмы с красным мехом.
— Мы были очень рады, — сказал Гесьянь, — когда узнали, что вернулся корабль Диегоня и на нем прилетели два человека от Мьеньи. Приветствую вас, дорогие гости! — Он повернулся к Диегоню и, обнимая его, сказал: — Вы, наверное, знаете их язык. Переведите им мои слова.
— Они вас поняли, — ответил Диегонь.
— Поняли, — сказал Широков. — И очень благодарны за теплое приветствие.
— За время пути наши гости хорошо овладели каллистянским языком, — пояснил Мьеньонь.
— А вы?
— Один только Бьяининь. Их язык очень труден для нас.
Два других члена экипажа, в свою очередь, обняли людей Земли. Один из них — Мьесинь — был тоже врачом и так же молод, как его командир. Другой, значительно старше, оказался женщиной.
— Меня зовут Сетьи, — сказала она. — Я вьеньти Синьяня.
Слово «вьеньти» на каллистянском языке обозначало «подруга» и было равнозначно русскому слову «жена», но одновременно оно служило для обозначения дружбы между женщинами. Если же друзьями были мужчина и женщина, то они назывались «вьести», так же как и друзья‑мужчины.[9]
— Дайте как следует рассмотреть вас, — сказал Гесьянь.
Он положил руки на плечи Широкова и улыбаясь смотрел в его лицо.
— Сколько вам лет, Гесьянь? — спросил Широков.
— Четырнадцать.
— Двадцать восемь, по‑нашему. Вы ненамного моложе меня.
— Тем лучше, — сказал Гесьянь. — Больше оснований нам быть друзьями.
Синьг и Ресьинь подошли к нему.
— Да, да! — заторопился Гесьянь. — Пойдемте к раненым. Я хочу их видеть. — Он снова повернулся к людям Земли и снова окинул их внимательным взглядом. — Вы очень легко одеты, — сказал он совсем другим, профессиональным тоном.