Начальник стражи застыл на мгновение перед отвратительным порождением скверны, подняв топор в воздух, и, очевидно, не веря собственным глазам. Чудовище молча взмахнуло своей дубиной, и Эдрик в тот же миг разлетелся кровавыми ошметками. Строй рассыпался, люди подались назад, сминая друг друга, и жуткое орудие опустилось вновь, проделав брешь в бегущей толпе. От шагов твари задрожала крыша под ногами перепуганных людей Троя, от изумления даже переставших швырять камни. Через сорванные ворота в город хлынул поток нежити.
- Свет Небесный! - пробормотал бродяга Лиам в искреннем ужасе.
- Уходим! - взвизгнул кто-то за спиной Роба. Сам рабочий так и остался стоять на краю крыши с булыжником в руках, понимая, что для такой твари это все равно что галька из реки.
- Чего застыли, олухи! - взъелся Трой. - Бревно скидывай!
Роб вышвырнул бесполезный камень и вместе с Соплей кинулся к последнему бревну. Остальные недвусмысленно глядели на люк вниз.
- Стоять! - наперед осадил Трой. Тут к нему повернулся светличный с явным желанием что-то сказать, но едва послушник открыл рот, стрела угодила ему в скулу, пробив челюсть насквозь и выбив зубы. Он выпучил глаза и испуганно замычал, захлебываясь собственной кровью. Двое оставшихся ополченцев подхватили его под руки и стали оттаскивать от края. Роб, уже взявшийся за один конец бревна, кинул взгляд в сторону, откуда прилетела стрела, и с ужасом увидел несущийся прямо на него черный сгусток.
"А защиты нет боле..." - мелькнуло у него в голове, когда он отпрыгнул и спрятался за бревно. Самого попадания он не увидел, лишь почувствовал на мгновение леденящий могильный холод за спиной и жуткий страх. Когда он осмелился поднять голову, все трое у противоположного края крыши были мертвы. Их бледные тела лежали друг на друге, а на лицах отпечатался смертельный ужас. Роб вскочил на ноги и развернулся, чтобы сбежать, но тут же едва не напоролся грудью на клинок десятника.
- Далече ли собрался? - с нескрываемым презрением проговорил тот, дернув изуродованной губой. Шлема на десятнике уже не было, очевидно, он слетел, когда Трой схоронился от гибельного облака, так что теперь его уродливое, внушающее страх лицо было прямо перед Робом.
- Да ты в уме ли! Бежать надобно! Спасаться!
- Нет. - жестко ответил Трой, поднося лезвие к горлу Роба.
- Но они ж мертвы! - в ужасе выпалил рабочий, отчаянно желая уйти прочь.
- И что с того? Разве битва окончена? Разве тебе разрешали покинуть пост? Наше место здесь, верно, Сопля?
- Истинно так! - подобострастно подтвердил стукач, кивая головой, хотя Трой даже не оборачивался к нему. - Долг наш защищать ворота, и уходить нам негоже!
- Вот то-то и оно! Бейся, шкура трусливая, ежели рядом с теми лечь не хочешь!
Роб ничего не возразил, а только смотрел, как к десятнику со спины подбирается Сопля, все еще говоря о долге. Когда Трой вновь открыл рот, доносчик со всего размаху ударил его увесистым булыжником по затылку, забрызгав кровью себя и Роба. Десятник крякнул и полетел вперед, распластавшись на крыше лицом вниз. К нему тут же подскочил Сопля, подхватил выпавший меч, пинком перевернул дергающегося и мычащего Троя на спину и с явным наслаждением медленно вонзил клинок ему в горло. Роб поначалу тупо смотрел на происходящее, ошалев от такой расправы, но когда Сопля выпрямился, держа в руке окровавленный меч, в миг понял, что случится дальше, и отшатнулся назад.
- Я... я не скажу... не выдам тебя... - пролепетал он, с отчаяньем глядя на такой далекий спасительный люк вниз. Непослушными пальцами он снял с пояса почти бесполезную булаву и выставил ее перед собой. Его оружие было настолько паршивым, что даже Роб понимал, что не сможет противостоять противнику с длинным мечом.
- Конечно не выдашь! - угрожающе прогнусавил Сопля и бросился на Роба.
Булава сломалась от первого же удара. Второй рассек до крови левое плечо. Третьим Сопля, будучи никаким фехтовальщиком, не попал, и Роб бросился бежать. В его голове была лишь одна мысль - спастись, но, поворачиваясь спиной к врагу, он лишь облегчал ему задачу. Люк был слишком далеко, рабочий понимал, что ни за что не успеет добежать до него раньше юркого стукача. Он сжался на бегу, ожидая удара в спину, но тут ему впервые за последнюю седмицу крупно повезло. Сопля не заметил валявшийся под ногами шлем десятника, запнулся об него и рухнул на колени, чуть не выронив меч. Понимая, что это его единственный шанс, Роб подскочил к доносчику, схватил его за грудки и с отчаянным ревом вытолкнул с крыши. Лезвие меча вновь полоснуло по ране на плече. Рыжий был далеко не самым сильным среди пестрой толпы портовых рабочих, но крепкое телосложение и годы тяжелого труда все-таки сделали свое дело - худосочный Сопля проломил спиной хлипкие перила и с криком свалился вниз.
Когда он спустился на улицы, вокруг царил полный хаос. Обезумевшие люди метались среди наступающей нежити и горящих развалин конюшни. Со стороны главной улицы доносились леденящие кровь крики и тяжелые удары чудовища, прокладывавшего себе дорогу по живым людям. О сопротивлении никто не помышлял. Безоружный Роб запаниковал и бросился бежать в сторону от ворот.
_____________________________________________________________________________
По дороге отряд Реджинальда заметил ящеров-наемников, сопровождавших пару десятков ополченцев со стен. Большинство были ранены и биться не могли, но тем не менее шестеро ящеров и трое ополченцев пополнили их ряды. Главный наемник, Лисск, сообщил, что тысяцкий Деннингтон пал на стене. Как ни странно, известие не принесло сотнику большой радости - в бою он расценил это как потерю ценного бойца. Также ящеры кратко описали ситуацию у ворот, ясно дав понять, что люди там нуждаются в помощи.
"Проклятый ветер!" - подумал тогда сотник. - "Не дуй он с востока, и в пекло бы лезть не пришлось!"
Навстречу отряду попадались бегущие бойцы, которых немедленно заставляли становиться в общий строй. Они были напуганы и описывали ужасное чудище некромантов как десятисаженного гиганта с огромной палицей в руках, несущего смерть всему, но Реджинальд прекрасно понимал, что у страха глаза велики. Разглядеть что-либо в дымном и пыльном мареве было трудно. Все чаще встречались и пока еще немногочисленные мертвецы, которых без труда упокаивали гномы Каледдина. Когда спереди донесся грохот, и стало ясно, что они уже близко, разведчик выхватил мечи и подал сигнал другим.
- Шар-ад дар карн Горн! - прокричал в ответ верховный кузнец, воздев над головой вспыхнувший пламенем молот, и полсотни голосов подхватили боевой клич. Реджинальд невольно отдал дань уважения бойцам Каледдниа, посланным фактически на верную смерть - они должны были принять удар абоминации на себя. Гномы сомкнули стену щитов и выставили вперед глефы, их строй стал напоминать ощетинившегося ежа.
Впереди начали угадываться очертания чудовища, медленно продвигавшегося навстречу и размеренно убивавшего всех, до кого могло дотянуться. В лапах оно держало обломок бревна, когда-то окованный железом, а ныне заляпанный кровью, мозгами вперемешку с молотыми костями, и разлохмаченный на изломе. Воздух наполнился густым смрадом разложения, и если бы не какое-то заклинание Джендри, отряд попросту задохнулся бы. Никакого организованного сопротивления не было и в помине, лишь разрозненные стычки уцелевших защитников с прорвавшейся нежитью. Пройдя еще десяток саженей, Реджинальд разглядел кровавый след, тянущийся за абоминацией, и мостовую, усеянную изуродованными телами и ошметками. Некоторые тела были заброшены аж на окружающие строения. Понять, сколько здесь погибло человек, было невозможно.
Гномий хирд выдвинулся вперед, лучники и маги сгруппировались за ним, а простые воины прикрыли их с тыла и флангов, немедленно вступив в схватку с лезущими мертвецами. Реджинальд понял, что если они не остановят эту тварь сейчас, то город падет, и ничто уже не спасет от этого. Когда первую шеренгу гномов отделяли от чудовища считанные сажени, Каледдин выкрикнул команду на своем языке, и его бойцы заняли оборонительное положение. Гномы первой линии с размаху вонзили шипы своих щитов меж камнями мостовой и налегли на них своими телами, остальные поддержали их, став единым, незыблемым целым, облаченным в сталь. Задние ряды подняли глефы. Такой строй зачастую не могла нарушить сама смерть. Абоминация безмолвно приблизилась и взмахнула своим оружием. Бревно с грохотом опустилось, повалив на землю первые ряды гномов, но все-таки застряло в их строю. Закованные в тяжеленные латы с ног до головы коренастые воины оказались ему не по зубам. Глефы вцепились в руку твари, не давая ей вновь поднять оружие, на ноги обрушились удары гномьих молотов и топоров, и тогда Реджинальд прокричал, что было мочи: