- Господин наместник! К нам идет цельная армия! - вновь раздался голос со стен, заставивший многих обернуться. Недоумевая, о чем идет речь, Аддерли бросился к воротам в сопровождении сына и хромавшего чуть поодаль Деннингтона.
Чтобы подойти к стене, им пришлось миновать расположившуюся рядом полевую лечебницу, куда перенесли всех раненых, которых не успели вывезти за город, и тащили новых. Точнее, назвать это лечебницей можно было лишь потому, что здесь собрались все оставшиеся светличные, включая очухавшегося отца Джендри. Люди лежали на досках, рогожах а подчас и прямо на земле, рук и заклинаний на всех не хватало. Аддерли видел, как послушники сбиваются с ног, чтобы помочь им, но лекарей было слишком мало, а вал битвы подкатывался все ближе. Наместника уколола совесть, когда он подумал, что этих людей уже ничто не спасет. Кто-то из толпы, может, еще и успеет выбраться из ловушки, но только не они. Тем не менее, отца Джендри такой исход, похоже, совершенно не страшил. Он деловито руководил светличными и сам метался от одного нуждающемуся к другому, а его ладони не затухали ни на миг. Валлен с отвращением подумал, что озаренный искренне не понимает, что натворил своей безумной одиночной выходкой, погубившей столько людей.
- Небеса! - прокряхтел сзади Деннингтон. - Лисск!
Аддерли обернулся и увидел, как тысяцкий похромал к лежащему у стены ящеру, вокруг которого, понурив головы, стояли еще двое болотников. Нагрудная пластина Лисска, разрубленная могучим ударом, разошлась в стороны, подобно створкам, и под ней виднелась чудовищная рана поперек груди. Из-за того, что вместо крови у ящеров текла бесцветная лимфа, умирающий наемник выглядел одновременно нелепо и жутко. Валлен видел, как шевелятся его губы в последней молитве Топям и огромные неподвижные глаза, устремленные в небо. Наместник, проклиная весь этот день и лично Джендри, молча отвел глаза и зашагал дальше. Но еще больше его злило собственное бессилие. План, казавшийся идеальным, был разрушен врагом с непередаваемой легкостью, и теперь в дураках остался он сам. Пока никто, кроме Деннингтона, не отваживался открыто обвинять Валлена в этой неудаче, но наместник чувствовал полные ненависти взгляды, устремленные ему в спину. Он старался не показывать своих чувств, но один раз хладнокровие все-таки изменило ему. Когда Аддерли почти миновал лечебницу, он наткнулся на очередного раненого ополченца, он был чудовищно обожжен - вся правая сторона туловища и головы превратилась в уголь, кожа местами полопалась и обнажила красное, сочащееся сукровицей мясо. Отец Джендри даже не пытался исцелить его, он лишь озарил несчастного светлым знамением и отправился к следующему. Валлен с мрачным интересом поглядел на сморщенное, искаженное мукой лицо этого человека, и тут его единственный уцелевший глаз открылся, встретившись взглядом с наместником. От того, что увидел в этом взгляде Аддерли, ему стало настолько не по себе, что он поспешил отвести глаза и скрыться в проеме лестницы, ведущей на стену.
"Да будьте вы все прокляты!" - зло подумал он. - "Кабы не я, вы бы давно у Империи в крепостных ходили!"
Впрочем, какая разница? Совсем скоро их всех примирит смерть.
Когда он поднялся наверх, его удивлению не было предела. С севера к городу во весь опор неслись несколько сотен тяжелой конницы, над которыми реяли стяги с золотым мечом на черном поле с красной каймой. Успевшие выбраться жители в страхе разбегались из-под копыт конной лавы, освобождая ей дорогу. Наместник понял, что передовые отряды лорда Моргана Кендалла прибыли под Калтонхолл. Фронт конницы постепенно вытягивался в клин, направленный на городские ворота. Неужели надежда еще есть? Вспомнив, сколько людей сейчас загораживают дорогу подмоге, он что было мочи закричал в толпу:
- Убирайтесь немедля! Затопчут!
_____________________________________________________________________________
Роб потряс головой и с трудом попытался вернуть себе чувство реальности. Он, заляпанный кровью, грязью и конским навозом с ног до головы, в сей час стоял, опираясь на колесо одной из телег заграждения, а вокруг кипела жестокая схватка. Нежить лезла буквально отовсюду, единичные мертвецы очутились едва не у самых ворот, распугивая столпившихся там людей. Мертвецы, ведомые воителями в броне, атаковали и баррикаду. Он не до конца еще осознал, что выбрался живым из этой бойни, и глядел перед собой отсутствующим взглядом, пытаясь собраться с мыслями.
Когда Роб вместе со всеми бросился на мертвецов, отрезвление пришло почти сразу, как только оставшийся без секиры скелет с размаху вогнал обломок древка в горло бегущему впереди ополченцу. Тот захрипел и повалился Рыжему под ноги, а скелет вырвал из мертвых рук булаву и замахнулся на ошалевшего рабочего, но тут между ними влез еще один ополченец. В один миг к нему пришло осознание того, что вокруг происходит настоящее побоище. Рабочий в ужасе попятился назад, а когда на его глазах женщине с колом снесли полчерепа, забрызгав при этом содержимым, и вовсе бросился бежать. Кругом творилось что-то невообразимое, кто-то орал, кто-то умирал, кто-то отчаянно сражался. В его памяти всплыло, как его, едва начавшего ходить мальчишку, мать взяла с собой на покос или жатву. Сочные, высокие стебли валились целыми снопами под серпами да косами всей деревни. Именно на это более всего походило то, чем обернулась их безрассудная атака, и жнецами были отнюдь не люди.
Рабочий кого-то оттолкнул, его чуть не убил высоченный скелет с мечом... Он же успел ударить его плашмя щитом, ополченец упал, об него тут же запнулся еще один... Он чудом выбрался из живой свалки, борясь за каждый глоток воздуха. Вновь схлестнулся с уже другим скелетом, и, кажется, даже разок попал по нему. Как он снова очутился за телегами, Роб не помнил, в голове сохранились лишь какие-то кошмарные отрывки, которые и преследовали его нынче, не давая прийти в себя.
Большой двуручный меч в мертвых руках, разрубающий бегущего рядом мужика надвое от плеча до пояса, и его искаженное ужасом бледное лицо со струйкой крови из разбитого до этого рта. Облаченные в сталь пальцы, впивающиеся в глаза женщине с мотыгой в руках и ее последний истошный вопль. Наемник дома Аддерли бьется с мертвым воином, словно не замечая, что его собственная левая рука похожа на выжатую окровавленную тряпку и свисает плетью. Скользкая от крови и потрохов мостовая под ногами. Объятый пламенем скелет, выскочивший из переулка, одним взмахом срубает голову пытающемуся совладать с происходящим десятнику и сам тут же рассыпается в прах. Вот Роб, зажатый со всех сторон объятыми страхом людьми, топчется совсем недалеко от спасительной баррикады, молясь, чтобы вражеский клинок избрал не его спину очередной целью. Он чувствует, что стоит на еще живом человеке, но из-за чудовищной давки не может сдвинуться в сторону ни на шаг. Совсем молодой парень перед ним зажимает развороченный бок ладонью и бледнеет на глазах...