Я думаю: как выросли наши руководители в педагогическом отношении, насколько человечнее стал сам стиль руководства! И хотя хамы-администраторы попадаются, не будем заблуждаться на сей счет и впадать в маниловщину, тем не менее сейчас трудно представить во главе большого производственного коллектива такую фигуру, как Лысенко, начальника строительно-монтажного поезда № 2, сооружавшего славный ныне подмосковный Зеленоград.
В шестидесятых годах я приехал на стройку для проверки письма рабочих, писавших о необыкновенной черствости своего руководителя. У шофера умерла мать, телеграмма звала на похороны, а Лысенко не отпустил: ему с супругой, видите ли, в тот день понадобилось совершить вояж по магазинам. Я поверить не мог, но оказалось — правда. Секретарша Лысенко говорила уборщице: «Катя, начальник велел тебе его туфли помыть, по объектам ходил, загрязнился». А тех, кто осмеливался перечить «хозяину», Лысенко просто вышвыривал, не утруждая себя приказами или распоряжениями, кричал рабочему, мастеру или прорабу: «Мне здесь таких не нужно! Иди в отдел кадров к Назарову и скажи, что я тебя уволил». Путейцы за глаза называли его «удельным князем», но открыто протестовать не осмеливались. Письмо, по которому я приезжал, было первым публичным взрывом негодования. Дошло уже, как я убедился, до дикости, произвол Лысенко, игнорирование им требований безопасности привели к аварии, положением дел в мостопоезде заинтересовалась прокуратура. «Удельному князю» и подручному его Назарову пришлось освободить места. Коллектив долго и медленно выздоравливал от разлагающего влияния атмосферы зажима критики, окриков и угодничества, насаждаемой Лысенко.
Понятно, такая дикость и тогда не была правилом, но она могла вырасти лишь на почве увлечения администрированием, авторитарным стилем управления, в то время почти безраздельно господствовавшим. Ценились директора с крепким горлом, умеющие стукнуть кулаком по столу, выбить план любой ценой, перешагнуть — разумеется, «во имя интересов производства» — через человека, а в худших проявлениях — даже и затоптать.
Теперь респектабельные беседы журналистов с хозяйственными руководителями на психолого-педагогические темы стали явлением обычным. Все более широкий круг директоров обращает взор к человеку именно как к человеку, а не одушевленному «механизму» для выполнения заранее назначенной и расписанной технологами производственной операции. Набор изобретательных, остроумных и тонких струн, рычажков, молоточков социально-психологического управления создает полифоническую музыку, облагораживающую климат производственного коллектива. Успехи здесь неоспоримые. А все же чего-то не хватает «для полноты счастья». Острые проблемы дисциплины и текучести кадров, смягчаясь, все еще где больше, где меньше нервируют производство, оборачиваясь дурным качеством, сбоями в выполнении программы. Административных методов управления, все поняли, мало. Ухватились за психологический климат, но вот незадача: и этого, похоже, недостаточно.
Подлинная привязанность рабочего человека к своему коллективу, предприятию рождается — мое убеждение — лишь из соучастия в управлении производством. В совместном с инженерами решении постоянно возникающих проблем, в активности не только по части «вкалывания», но и в организации самого дела, ради которого сюда, в цех, ты приходишь каждый день. В чувстве хозяина, словом.
Управляет ли Василь Снегирев заводом имени Кирова? Он даже посмотрел на меня как-то странно, с подозрением: в себе ли дядя? Традиционной условности не принял, а о реальном содержании, скрывающемся за этой фразой, не догадывался. Не знал, что такой же, как он сам, токарь Чернов вместе с директором Пряхиным подписывает документы, имеющие на Калужском турбинном заводе силу приказа, обязательного для всех. Не знал, что подобные документы на цеховом уровне подписывает там и рабочий Федулов. Не знал, что в каждой из трехсот с лишним бригад КТЗ самостоятельно, без администрации, совет бригады решает судьбу заработка рабочих — кому, сколько и за что платить.
Обо всем этом весельчак Василь Снегирев не подозревал, а услышав кое-что от меня, сказал только: «Надо же!» По всему было видно — не поверил.
Из чего состоит задание рабочего Минского завода имени Кирова, допустим того же Василя Снегирева? Работает Василь один, не в бригаде, как и подавляющее большинство его товарищей. Что и как ему планируют?