Борис Федорович Данилов по возрасту гораздо старше Солипатрова, ему за шестьдесят, но по-прежнему работает токарем-лекальщиком, квалификация — высшая. Правда, теперь это лишь одна из его профессий. Другая — изобретательство, он обладатель многих авторских свидетельств. Есть и третья — публицистика, он член Союза журналистов СССР. Обаятелен. При мягкой улыбке — характер бойца. Защищая права изобретателей, устно и печатно стегает волокитчиков, консерваторов, не оглядываясь на чины. Был председателем Московского городского совета новаторов. Автор нескольких книг и многих статей в центральной прессе. Сейчас живет в Москве, неподалеку от ипподрома, вместе с женой и сыном-переводчиком, побывавшим во многих странах. Сам он тоже бывал за границей, но чаще перемещается по СССР: заводы охотно приглашают его к себе, просят показать изобретения, новые инструменты для обработки металла. Заядлый рыбак...
Мы задавали им вопросы, самые разные. Некоторые ответы я воспроизведу.
— Что вам больше всего нравится в людях?
Солипатров. Доброжелательность, открытая улыбка, что ли, навстречу входящему или протянутая рука для пожатия.
Данилов. Умение работать, делать дело — это самое главное. Если ты будешь ласковый, хороший товарищ, но дела не знаешь, работать не можешь или лентяй — грош тебе цена. Я так сужу.
— Что вы не приемлете?
Данилов. Подхалимство, трусость, боязнь говорить правду в глаза любому начальству.
Солипатров. Грубость... Она ранит до глубины души, независимо к кому направлена, ко мне или другому.
— Принято говорить о призвании художника, педагога, ученого. А «призвание рабочего»? Выражение встречается в печати. Оно правомерно?
Данилов. Поверите ли, когда токарным делом увлекся, ездил я на работу, как на праздник, готов был работать по две смены, так было интересно. К учителю своему, выдающемуся мастеру токарного искусства Павлу Шведову, привязался, как к родному отцу, и дома рассказывал о нем самыми восторженными словами. На несколько месяцев забросил спорт, театр, кино, своих друзей и знакомых. Впервые узнал, как работают «запоем». Жил только работой и чувствовал, что «распухаю» от новых знаний. Мне, конечно, здорово повезло: на опытном заводе института рядом со мной работали настоящие русские умельцы, токари-виртуозы, самые искусные в Ленинграде. Понимаете, как я был горд тем, что нахожусь среди них? Раньше сверлила мысль: надо идти в вуз. А здесь мне показалось, что учусь более важному, чем в любом вузе. Может, и не правильно, но я так думал.
— Вас называют «королем». Как коронование происходит?
Данилов. Еще до революции самых искусных и знаменитых мастеров токарного дела величали «королями». Когда я к этой профессии приобщился, «королям» было лет по шестьдесят. Ходили они на завод в котелках, с тросточкой, всегда в чистых, выутюженных костюмах. А инструмент делали — настоящее произведение токарно-лекального искусства! Меня они встретили недоверчиво, с иронией. Мне было тогда двадцать шесть, в их глазах я выглядел мальчишкой. И когда «мальчишка» заявил мастеру, что хочет сдавать пробу на высший, «королевский» разряд, они посчитали это легкомысленной самоуверенностью, нахальством. Но я уже многое умел, и в год начала войны, в сорок первом, меня причислили к лику «королей».
— Вы счастливы?
Данилов. А в чем счастье? В нужности! Если ты одному человеку нужен, уже хорошо. А если десяти, двадцати — это счастье. Изобретатель нужен тысячам людей.
Солипатров. Я доволен и судьбой, и специальностью. Огорчен лишь тем, что у меня один ребенок. Счастлив с друзьями. Мне кажется, нет ничего на свете дороже бескорыстного друга, не считая, конечно, самой жизни.
— Что бы вы сделали, если бы вам дали миллион? Представьте, вам нужно потратить миллион!
Данилов. Я бы учредил фонд для содействия изобретателям.
Солипатров. Я стал бы изготавливать большие контейнеры из нержавеющей стали, загружать их хорошо законсервированными вещами, что под руку попадет: телевизор, тапки, шапки, тарелки и т. д. И покупал бы уже прочитанные письма по сто штук за каждый год. Все это герметично запаивал бы, хранил где-нибудь в старой шахте или в дремучей тайге.