— Как вы пишете?
— Я не могу сказать, как я пишу. Я прихожу домой и, если у меня есть мысли, сажусь и пишу. Сравнить мне не с чем и не с кем. Понимаете, во мне как бы живут два человека. Один смотрит глазами, отмечает что-то интересное. А другой человек говорит: ну, раз тебе это интересно — запиши. И я пишу...
— В заметках ваших часто встречается выражение «чувство хозяина». Это довольно распространенная фраза, многие так говорят. Что за чувство? И как его воспитать?
Солипатров. Мало сказать: вы хозяева. Хозяин тот, с кем считаются, кто участвует в управлении делом. Не только в исполнении какой-то работы собственными руками, а еще и в обдумывании ее, подготовке — словом, именно в управлении. Там, где это есть, есть и чувство хозяина.
Данилов. Это сложное чувство. Оно не каждому дано, и не каждый на него решится.
Солипатров. Чувство хозяина приходит, когда человек добровольно, с удовольствием берет максимально трудную для него самого работу или задачу и когда при этом ему не очень мешают. Или мешают, но не настолько, чтобы он не мог преодолеть сопротивление. У каждого человека есть своя крейсерская скорость в жизни и работе. И если его начинают подгонять, он не почувствует себя хозяином. Вообще, к чему подгонять человека? Я думаю, не надо подгонять, не стоит. Нельзя и притормаживать: он может почувствовать себя лишним, подумать, что его работа не нужна. Какое же здесь чувство хозяина?
— Что способно привнести в жизнь рабочего интерес, разнообразие, увлеченность?
Данилов. Изобретательство! Это такой мотор — кого хочешь увлечет.
Солипатров. Чувствуется, что Данилов любит изобретать, любит изобретателей. Только одно хочу заметить: не всякий человек — потенциальный изобретатель. Есть художники в душе. Есть экономисты в душе. Есть, ну, можно сказать, русские мужики, которые хотят сделать хоть телегу, но чтоб она осталась в веках!..
...Вот это самое место — насчет телеги — мы несколько раз прокручивали за монтажным столом. Очень уж мне нравилось, как сказал Солипатров. Головой по-бычьи мотнул, руки выставил вперед, пальцы сжаты в кулаки, тряхнул кулачищами — вот, мол, какие мужики!
Теперь особенно бросилось в глаза: на редкость они непохожи между собой, наши герои. Данилов почти все время улыбается, рассуждает обо всем с юморком. И совсем иной Солипатров: этот мыслит, как выражаются кинематографисты, «прямо в кадре», с напряжением, скулы ходят туда-сюда, большие руки помогают рту выталкивать слова, которые вылезают, похоже, со скрежетом, зато каждое, как кусок гранита, падает на слушателей тяжело, весомо.
Здесь приведены лишь небольшие фрагменты наших киноинтервью, и далеко не все, что мы записали, уложилось в регламент картины — всего один час. В фильме «Хочу сказать» есть и другие герои, в частности ленинградец, токарь-карусельщик с «Электросилы» Юрий Клементьевич Сидоров. Сквозным действием через весь сюжет проходит рабочий разговор в 32-м цехе Ленинградского станкостроительного объединения имени Я. М. Свердлова — том самом, где сборщики в числе первых в стране перешли на бригадный подряд с оплатой по конечным результатам. Это был один только цех большой фирмы, и не было у них советов бригадиров, многого не было из того, что встретилось позже в Калуге, но тем не менее совсем не так, как при индивидуальной сдельщине, выглядела здесь способность рабочих управлять, влиять на ход производства, и чувство хозяина — Солипатров мог убедиться — присутствовало вполне.
Борис Федорович Данилов предстал передо мной все таким же бодрым, молодым — в его-то годы! По-прежнему деятельным, неугомонным. Сообщил, что книжка вышла, протянул ее. На коричнево-белой обложке художник изобразил символы конструирования. Неужто та самая?
— Она!