Вопрос третий: что в выборности считаю главным? Отвечаю: то, что она способствует демократизации управления производством, выработке чувства хозяина своего предприятия. Поверьте мне, это действительно самое главное. Люди устали от одной и той же модели чугунного утюга (простите за сравнение), который берут сверху за ручку, накалят, а затем двигают туда и сюда.
Вопрос четвертый: согласился ли бы я сам баллотироваться в мастера? Отвечаю: никогда и ни за что не пошел бы в мастера (бегать с бумажками и быть подручным администратора), если бы меня на эту должность собирались назначить. Но я не мог бы представить большей для себя карьеры, чем быть мастером — лидером своих товарищей, которые выбрали меня тайным голосованием, видя и понимая мои профессиональные и человеческие качества. Не «сверху» признание («хорошо служишь, молодец»), а на уровне своих же товарищей-металлистов, которые видят, слышат и ощущают меня своим плечом ежедневно.
Вопрос пятый: хочет ли рабочий человек управлять? Отвечаю: мне кажется, да. На уровне своей компетенции. Если что еще надо, спрашивайте, трясите меня, как грушу, лишь бы это как-то шло на пользу».
В речи Солипатрова иногда мелькает: «как профессионал-металлист, я знаю, что...» Обо всем остальном, не касающемся жизни рабочей среды, о литературе например, судить не берется вовсе или же говорит с большой осторожностью, сто раз напоминая, что тут он «не профессионал». Даже в письмах своих к литераторам, с некоторыми из которых знаком давно, постоянно подчеркивает эту свою особенность.
Я беру наугад несколько его писем разных лет, адресованных писателю-публицисту Владимиру Канторовичу, в них своеобразный автопортрет рабочего Солипатрова.
«Теперь по существу Вашего предложения — принять участие в разговоре о литературе. Спасибо за приглашение, но принять его я не могу (как я уже Вам писал). Вот Вам и рабочий-интеллигент, как Вы меня поспешили назвать. Не огорчайтесь...
Почему я все-таки ничего не могу сказать по поводу литературы? — спросил я себя. И почему как-то пытаюсь высказаться в других вопросах? Видимо, потому, что сама жизнь была чрезвычайно активна по отношению ко мне, да и не только ко мне именно, в этих вопросах. Я вижу отношения людей дома, на работе, в сфере обслуживания, я вижу пьянку, пьяниц, мое достоинство унижали бюрократы и т. д. А вот книгу я беру в руки добровольно, и если вдруг обнаруживаю у автора малейшую фальшь или незнание предмета, я просто откладываю книгу и больше никогда к этому автору не возвращаюсь. У меня нет желания спорить с фальшивым человеком (хотя бы внутри самого себя, а не с глазу на глаз). Я могу спорить, сколько угодно, если убежден, что это искренняя точка зрения моего противника и что кто-то из нас не прав. Но если я убежден, что человек сам все понимает не хуже моего, а спорит лишь потому, что ему почему-то так выгодно, я с таким человеком никогда не спорю».
«Вы пишете, есть авторы, которые очень болезненно реагируют на то, что их не публикуют или им не отвечают. Я не из тех людей. Пишу только для человека, чье имя написано на конверте. У меня одна забота и одно вдохновение — в том, что мое письмо будет прочитано с интересом. Мне, конечно, не безразлично, цитируют ли мои письма или нет. Если цитируют, это лишний раз подтверждает, что прочитано с интересом».
Приведу несколько выдержек из ответных писем Солипатрову Владимира Яковлевича Канторовича, чтобы, так сказать, пером писателя дорисовать портрет рабочего-металлиста:
«...Представьте, о Вас я многим рассказываю, некоторые места в письмах зачитываю, — сообщал он Солипатрову. — Из того, что опубликовала «ЛГ» Вашего, я раза три-четыре приводил то полностью, то отдельными кусками: все это время от времени становилось предметом обсуждения, чтения. Я хотел перебросить для Вас мостик в литературную дискуссию на страницах печати. Вот, кажется мне, исчерпывающий ответ на Ваш вопрос о качестве Ваших писем... Ваши письма и мысли интересны...»
«...Меня по-прежнему занимают те сравнения — художественные образы, которые появляются в Вашем тексте не для украшения, а для более глубокого проникновения в сущность явления... Между прочим, все высказанное — я пересмотрел тетрадки с моими пометками на полях, понимаю, что автору нужны отклики на его труды, а не вежливости, — не означает, что я во всем с Вами согласен. Хотя направление мыслей у нас одинаковое (это я обнаружил по прежнему Вашему «куску» в «ЛГ»), но кое с чем, естественно, не согласен».