— Угол зрения один: что им нужно для выполнения. Цех, бригада не имеют права уменьшать свой план. Здесь всякая демократия пресекается. Спущено заводу — закон. Разверстано по цехам — закон! Цех раздал по бригадам — закон! А вот что им нужно — это они могут сказать. И говорят: изготовить такой-то инструмент, добавить два станка, решить ряд технологических, организационных и прочих вопросов. Все их требования такого рода строжайше контролируются и выполняются. Тут формализмом не пахнет. Для них теперь это вопрос жизни. Если бригада формально подошла, приняла, ничего не попросила, ничего не сказала — это же самоубийственно для нее! Наступит срок выполнения — и что делать? С заработком как? Но такого, к счастью, у нас не бывает. Из сотен бригад лишь две-три месячные свои задания не успеваютсделать. Да и не каждый месяц. Если же год в целом взять, то таких случаев у нас вообще не бывает. Мы не просто убеждены, мы знаем: бригада принимает ответственное участие в обсуждении плана!
* * *
«Добрый день! Мой ББФОТ потихоньку работает. По отзывам, вроде бы нормально. Но не позабыл ли я в прошлый раз расшифровать? ББФОТ — это бюро бригадных форм организации труда. Встречают нас в цехах хорошо... Написал и отдал в печать (громко сказано) две наших новых работы — рекомендации в помощь руководителям бригад. Сообщаю с тайной мыслью: приехать и предъявить их на серьезный разбор. Уж если довелось мне сесть на эту работу, то шлифовать себя надо жестоко... Чем больше влезаем в дело, тем больше удивляемся. Все же у нас создан уникальный коллектив бригадиров и их совет...»
Письмо Северина дает новый поворот сюжету, который приведет нас к разгадке непривычных для глаз и слуха документов, подписываемых токарем Черновым...
* * *
— Конфликтов с начальством не бывает?
— Не так чтобы часто. У меня где-то есть, минуточку... Пока Федулов ищет, я успеваю сделать в блокноте «зарубку»: «Брови густые и черные, очки на кончике носа, из верхнего кармана халата торчат авторучка и футляр. Похож на мастера из кинофильмов».
— Вот, взгляните, — протягивает мне тетрадку, но я предпочитаю послушать. — Там, у Кузнецова, такое, значит, получилось. Коэффициент трудового участия у нас есть — слышали? Стали в бригаде заработок делить. Кому единицу дали коэффициент, кому — 0,8, а кому и 1,6... Но когда разделили, Зенкин, старший мастер, все перечеркнул, переделал по-своему. Ну, Кузнецов, понятно, в грудь себя бьет: наше-де законное право, как бригада хочет, так и будем делить. А начальство, оно тоже в штопор вошло: администрация мы или нет? Вот такой у них вышел перехлест... Пошел, значит, к начальнику инструментального производства...
— Кто пошел? Кузнецов?
— Зачем Кузнецову к начальству идти? Он ко мне обратился, я пошел. Да вы читайте протокол, там сказано.
На странице тетрадки, которую Федулов раскрыл, я прочитал: «Совет бригадиров инструментального производства считает решение совета бригады тов. Кузнецова правильным. Рекомендует обратить внимание администрации на неправильное поведение старшего мастера тов. Зенкина...»
— И чем же кончилось?
— Как чем? Там записано.
— «Рекомендует...»
— Э, нет! Совет бригадиров решил, и точка! — говорит Николай Владимирович Федулов и убирает очки в футляр.
* * *
— Мы сами вначале не понимали, что у нас в руках. — Леонид Васильевич Прусс смотрит на меня в упор. — Не понимали! Преследовали чисто производственные цели. Видели, что в бригаде потери сокращаются, быстрее растут кадры, текучесть уменьшилась в сравнении с индивидуальной сдельщиной... Двигались постепенно, соображая, как говорится, по ходу пьесы. Стали давать бригаде план в номенклатуре на год вперед! И возникли вопросы: как платить, стимулировать, обеспечить справедливость? Мы почувствовали, что никакой отдел труда и заработной платы, никакой директор с его помощниками эти вопросы не решат. Решения должны быть освящены каким-то коллегиальным органом. Каким? Так появились на заводе советы... Мы пошли на передачу им некоторых своих прав.
Скажем, вопрос о разряде — компетенция квалификационных комиссий, администрации, так предусмотрено законодательством. Но калужская бригада заключает с новичками добровольные соглашения. Человека, допустим, с третьим разрядом спрашивают: «Согласен год получать по второму?» Сначала, конечно, они посмотрят и проверят его в деле. Не докажешь у станка — на словах тем более не докажешь. А могут и «прибавить разряд» на одно деление, если заслуживает. Опять же, не собственно разряд изменить, а платить несколько выше. На Калужском турбинном это право бригады. И если человек хочет работать, он соглашается. Тем более что на КТЗ никто не может заставить совет бригады принять человека, никто не может воспрепятствовать расстаться с плохим работником. Это право бригады. Абсолютное! Прежде подбор и расстановка кадров рабочих были делом мастера, начальника участка, но практически решал начальник цеха. Теперь решает бригада. И право распределять весь приработок по своему усмотрению — тоже. Кстати сказать, приработок, премии разного рода в их оплате составляют почти половину! И ежемесячно участвовать в планировании — тоже их право, никто не может нарушить...