Мужчина занёс руку, и огонь метнулся к нему, собираясь в центре ладони, сбиваясь в плотный, яркий шар. И я как никогда ясно понял, что если не увернусь от этого удара, то худо будет не только мне. Собрав силы, я перекатился по земле, оттолкнулся от неё, рванувшись через стену пламени туда, откуда доносились встревоженные вопли. Перевёртыши сбились в кучу в круге огня, закрывая собой Элиаса и Аэлирна. Павший сидел на земле и морщился, кажется, подвывал, зажимая руками рану на ноге. Или пытаясь её исцелить. Кость торчала сквозь ткань брюк кривым обломком, кровь утекала сквозь бледные пальцы Павшего, пусть тот и нашёптывал что-то, пытаясь уговорить собственное тело.
– Лаирендил, оставь мне кольцо и уводи их отсюда к чёртовой матери, – прошипел я, судорожно оглядываясь по сторонам. Вряд ли у нас было много времени. – Аэлирн, сними с меня цепи.
– Ни за что. – Павший схватил меня окровавленной рукой за плащ, притягивая к себе. – Мы уйдём отсюда вместе.
– Если ты ещё хоть мгновение будешь упрямиться, то мы никуда не уйдём. – Заорал я, встряхивая его за плечи. – Аэлирн, сними с меня цепи сейчас же!
Павший колебался всего секунду, а затем, прикрыв глаза, точно собирался подписать себе смертный приговор, повёл рукой. Оковы разомкнулись с тихим, мелодичным звоном, и я едва успел возвести щит между нами и полетевшим в нас огненным шаром. Стена затрещала, застонала, по ней заскользили белоснежные извилины трещин, готовые разломать её на мельчайшие части. Кто-то из оборотней помог Аэлирну встать и отвёл его подальше от меня, прихватив вслед за собой и притихшего оборотня-приблуду. На Элиаса было страшно смотреть – в глазах застыли слёзы, он явно разрывался между призрачной надеждой вернуться домой и желанием отомстить. А затем он рванулся вперёд, хватая мою руку и прикладывая к собственной груди. Это выглядело бы попыткой соблазнения, впрочем, достаточно неуклюжей и даже странной, если бы я не заметил исходящую от него силу. Словно в груди приблуды загорелось крохотное, но обжигающее солнце, и та пустота, что скрутилась внутри меня, стала исчезать, наполняясь чистым потоком сил. Перевёртыш протянул руку и коснулся моей спины.
Я почувствовал себя так, словно резко и неожиданно выспался посреди дня, проведённого в муках после бессонной ночи, словно выпил энергетик. Из самой груди разрасталась огромная волна, готовая похоронить под собой всё, что встретится на её пути. Трещины на выставленном мною щите стали медленно исчезать, точно кто-то пустил время вспять. Позади кричала магия портала, оглушая меня, передо мной ревело от ярости пламя, подобно дикому зверю царапая щит и пытаясь запустить за него смертоносные лапы. Со стоном сомкнулись рамки портала, и я, перехватив Элиаса, отпрянул вместе с ним в сторону. Огонь зарычал, отхлынул, вновь открывая моему взгляду обезумевшего от горя вампира.
– Не важно, как далеко они успели уйти, – прошипел он, цепким взглядом окидывая местность, – не важно, куда ты их спрятал, Камаэль. Я их найду. Буду убивать их по одному, разрывать их души на такие мелкие части, что Долина их никогда не примет.
– Сначала тебе придётся провернуть это со мной. – Рёбра болели нещадно, дышать было невыносимо, но тратить силы на исцеление я посчитал расточительством и глупостью. Само зарастёт.
– Нет, сначала я разберусь с этим крохотным перебежчиком. – Безумный взгляд Роула метнулся к Элиасу, оборотень вцепился в меня столь крепко, что мне захотелось зашипеть и отпрянуть, но делать я того не стал. – Элиас, тебе не хочется вернуться домой? Снова увидеть брата?
– Если мне придётся остаться в этом мире, чтобы остановить тебя и твоего Императора, я пойду на это. – Неожиданно твёрдо и жёстко отрезал юноша, выпрямляясь и даже приподнимая подбородок. – Эмиэр, ты готов?
Мне оставалось лишь кивнуть. Имея под рукой такой мощный ядерный реактор, даже зная всё о нём, невозможно быть готовым, но у меня не было выбора. Я чувствовал, как мечется душа Аэлирна в страхе, там, далеко, в Первозданном лесу, как он рвётся ко мне. Понимая, какой скандал он мне закатит, когда мы снова встретимся, я только улыбнулся и вздохнул – если не вернусь, скандала, конечно, не будет, но покоя мне за гранью не дадут. Джером, конечно, не стал давать отмашку к началу поединка, атаковал первым, но всё же я не мог не восхититься его движениями, его плотной, гладкой магией, цельной. Он будто был един со своей стихией, и каждый его жест был особым ритуалом, танцем. Такое приходит исключительно с опытом, после долгих лет тщательных тренировок, жизни, отданной исключительно одной страсти. И мне было невыносимо трудно даже с поддержкой Элиаса – приходилось прикрывать и его, и себя, уворачиваться от выпадов огненных змей. По большей части я не мог даже ответить на это, не успевал сосредоточиться, собрать достаточно сил, чтобы пробиться к нему и нанести удар. Пытаться победить Джерома магией было несусветной глупостью, но и с одним только мечом, пусть даже таким прекрасным, как Саиль, пробиваться не было смысла.
Со стихийной магией у меня всегда были проблемы, если не считать огня, самого распространённого среди магов, но тут была та ситуация, где он был исключительно бесполезен и скорее уж вреден. Взывать к воздуху тоже было не самым разумным вариантом, а земля и вода никогда не подчинялись мне настолько, чтобы я мог противопоставить их Джерому. Единственное, в чём я всегда был силён – импровизация. Вампир уже отпускал ехидные замечания, по поводу моих «танцев» на месте, нападал всё более яростно, и несколько раз меня всё же зацепило. Кожа на плече зашипела, лопаясь от жара, вспыхнула ткань плаща, и я поспешил скинуть его прочь. Теперь мне оставалось лишь тянуть время.
Солнце опускалось за горизонт, тени становились гуще, длиннее, приобретая угольную яркость, и в тот момент, когда последние лучи мазнули по нашим ногам, я и смог ответить Джерому. Павшие бегут из Долины вечной тени, стремятся оттуда, но не из страха перед мраком, не от слабости. Когда твои чувства переламываются, перерождаются, ты слышишь шёпот каждого листа, каждый мимолётный вздох ветра, и это сводит с ума. Особенно, когда к тебе взывает сама тьма. Кричит внутри тебя, взрывает твою душу мелкими осколками, врывается в твоё существо, в каждый самый затаённый уголок, о котором ты сам мог просто не знать. И ты либо поддаёшься ей, либо подчиняешь себе. Ни тот, ни другой вариант не сулят ничего хорошо. Но когда этот зов заставляет кричать так, что сама Долина содрогается, выпуская звук, уже не думаешь о последствиях.
И теперь, когда густые сумерки окутывали нас, обрамляя безумный танец острыми тенями, я мог довериться только теням. Джером захлебнулся хохотом, когда мрак оплёл его, подобно голодному питону, удушая. Хотел бы я сказать, что широким жестом снёс ему голову, или, что между нами состоялся душещипательный разговор, он поведал мне тайны, а я отпустил его. Я был ослаблен, я дрожал и толком не мог поднять руку с мечом после столь противоестественной магии. Мрак сам разорвал его на клочки, голова треснула, точно переспевший помидор, мутная, зеленоватая кровь, смердящая мертвечиной, брызнула вокруг. Где-то неподалёку испуганно пискнул Элиас, а мне было несколько не до того. То, что Роул проклял меня, не прошло бесследно после его смерти, хоть я на то и рассчитывал. Из желудка стал подниматься колючий, склизкий ком, столь болезненный, что я мог лишь рухнуть на колени, бессильно хватая ртом воздух. Крутило – это совершенно не то слово, которым бы следовало описать моё состояние. Но я не буду этого делать.
Скажу лишь, что, когда я пришёл в себя через несколько часов у жарко полыхающего костра, оказался несказанно рад, что вообще жив. Тело казалось мне сплошным ожогом да, наверное, так и было на самом деле. Перевёртыш сидел рядом, уставившись в огонь. Сбежавший порталом Лаирендил вернулся, я чувствовал его рядом.
– Наконец ты очнулся, – как можно более спокойно произнёс дракон, но я слышал в его голосе смутные нотки – то ли волнение, то ли страх. – У нас с Элиасом недостаточно сил, чтобы открыть портал снова.
– Если ты не заметил, – недовольно пробурчал я, садясь и со стоном хватаясь за рёбра. Джером избил меня, как бездомного вшивого щенка, а я чувствовал каждый перелом и лопнувший сосуд, чувствовал, как вздуваются гематомы. Левый глаз вообще не желал открываться, и вид у меня, должно быть, был живописный. – Я немного не в том состоянии, чтобы открывать чёртовый порталы. Джером, будь он неладен, мне все рёбра поломал. Что с Аэлирном?