Разминая шею и недовольно морщась, я спустился из библиотеки, оборудованной нами под зал для совета, на этаж ниже. Аэлирн быстро догнал меня и приобнял за талию, незамедлительно поцеловав над ухом в висок.
– Грёбанные дипломаты-миротворцы, – проворчал я негромко, заходя с ним в комнату и опускаясь в кресло, вновь потирая лицо ладонями. – Почему нельзя просто взять, добраться до Лар-Карвен и оттяпать Джинджеру голову?
– Ты помнишь, чем это закончилось в прошлый раз, – добродушно улыбнулся Павший, присаживаясь на подлокотник кресла и принимаясь поглаживать меня по волосам. – Дай им помечтать, дорогой. Пусть себе спорят до хрипоты, в конце концов, мы придём к общему соглашению.
– Ох, что-то я сильно в этом сомневаюсь. Иди ко мне. – Буркнул я, обнимая его за талию и пересаживая к себе на колени.
Павший лукаво и игриво улыбнулся, упираясь коленями по бокам от моих бёдер и принимаясь скользить руками по моему торсу:
– У Короля игривое настроение?
– У Короля отвратительное настроение, – передразнил его я, запуская ладонь ему в брюки и принимаясь поглаживать плоть. – И что-то мне подсказывает, что мой дорогой канцлер вполне может это исправить. Иначе, клянусь, я скоро начну рвать на куски всё, что движется. А что не движется – двигать и рвать.
Аэлирн негромко рассмеялся, прикрыв глаза и покачав головой из стороны в сторону. Светлые волосы его плавно и пленительно колыхнулись тяжёлой, гладкой волной, и я незамедлительно принялся перебирать их, пропуская жидкий атлас сквозь пальцы и то и дело прижимая к губам. Член его под моей рукой постепенно твердел, и я остался доволен. Значит, не останусь без заслуженной порции хорошего, качественного удовольствия. Мужчина благородно избавился от туники, открывая моему алчному взгляду собственное тело, и мне невольно стало совестно, что я столь долго не одаривал его собственной лаской, поглощённый мыслями о мести и войне. До чего я докатился – на собственного мужа почти не обращаю внимания! Скривившись от этой мысли, я припал губами к ярёмной впадинке, сминая губами тугую прохладную кожу, проходясь по ней языком, собирая вкус моего мужчины, не переставая ласкать его плоть. Павший довольно, негромко постанывал, выгибаясь мне навстречу и подставляясь под поцелуи, он явно соскучился по ласке и не скрывал того, хоть и не пытался намекнуть о том ни сном, ни духом, когда я был поглощён построением стратегии. Пальцы его неторопливо избавили меня от рубашки, огладили плечи, принимаясь их мять, разгоняя по телу болезненные иголочки удовольствия. Он склонился, зарываясь носом в мои волосы, обжигая макушку дыханием.
– Так много седины. – Почти с болью произносит он, отклоняясь назад и заглядывая в мои глаза. – Тебе следует быть осторожней с магией, иначе станешь совсем белым.
– Ты так хочешь поговорить об этом сейчас? – иронично улыбнулся я, глядя на едва заметные пятна румянца, проступившие на его высоких скулах. Я вынул руку из его белья, и он возмущённо поджал губы. – Не думаю. Марш на кровать.
Аэлирн неохотно, медленно и с явной издёвкой поднялся с моих колен, качнув бёдрами, за что незамедлительно получил шлепок по ягодицам. Тихо рассмеявшись, Павший принялся неторопливо стягивать с себя брюки, и из этого бы получилось великолепное шоу, если бы на нём только не остался минимум одежды в эти мгновения. Покачав головой на это ребячество, я спинал с себя сапоги и, в отличие от него, разделся весьма быстро. Поняв, что не произвёл должного впечатления, Аэлирн и сам рассмеялся, а после, избавившись от белья, фактически накинулся на меня, запрыгивая и обхватывая ногами талию, опрокидывая на постель и жадно целуя мои губы, истязая их и сминая столь ненасытно, что я невольно удивился его выдержке. На пару мгновений разорвав поцелуй, он облизнул собственные пальцы, а затем принялся подготавливать себя, негромко постанывая в мои губы, подливая масла в огонь и подталкивая на совершенно дикие поступки. Стиснув ладонями его ягодицы, я принялся чуть поигрывать ими, то и дело сильно разводя их в стороны, отчего он лишь теснее и охотнее льнул ко мне, жмурясь и, кажется, блаженно улыбаясь. Когда же терпение его кончилось, он выпрямился, оседлав мои бёдра, откинув волосы на спину, а затем принялся опускаться на мою плоть. И если бы не раздавшийся почти яростный стук в двери, мгновения были бы совершенно идеальны и великолепны.
– Кого там, бл… чёрт принёс?! – рявкнул я. – Я занят.
– Ваше величество, прибыл гонец из Беатора!
– Пусть ждёт.
– Это совершенно срочное и секретное сообщение, ваше величество! – в абсолютной панике пискнул слуга, слегка приоткрывая двери, но не заглядывая внутрь, за что ему большое спасибо.
– Король исполняет супружеский долг, сгинь во тьму! – рыкнул я, и мальчишка с писком захлопнул дверь, послышался удаляющийся топот ног.
Аэлирн тихо рассмеялся, а я с недовольным ворчанием обнял его за талию, прижимая к себе и опрокидывая на спину, закидывая его ноги себе на плечи и принимаясь почти что яростно целовать его щиколотки, оставляя на них пятна засосов. Павший довольно застонал, запрокинув назад голову, прикрывая глаза, а затем слегка двинул бёдрами вперёд, предлагая мне не тянуть более. Учитывая, что сейчас была велика вероятность услышать под дверью полное собрание Совета без исключения, я не стал противиться – начал двигаться, наслаждаясь тёплой теснотой, стискивающей мою плоть. Мне было приятно смотреть, как он прогибается навстречу, как трепещут его ресницы, как мелко подрагивает от удовольствия его живот. Склонившись, складывая его почти пополам, я вторил его вздохам наслаждения, упиваясь приятной истомой, раскатывающейся по телу вместе с напряжением в пояснице и руках. Придерживая его ноги у себя на плечах, то и дело награждая их поцелуями и болезненными укусами, я обхватил его плоть ладонью, неторопливо и расслабленно лаская, скорее подливая масла в огонь, чем помогая кончить. Мужчина блаженно улыбнулся, к моей радости начиная мять собственные соски, слегка оттягивая их и покручивая. Я скалился, как безумец, вбиваясь в его тело, стискивая до боли его плоть и слегка царапая раскрывшуюся головку, отчего Аэлирн слегка хмурился и кусал губы, время от времени бросая на меня недовольные взгляды. И мордашка его в эти мгновения была столь умилительна, что у меня и в мыслях не было прекратить эту пытку.
Оголодавший, я остервенело целовал его кожу, слизывал солоноватую испарину и кусался, срывая с его губ болезненные вздохи, двигаясь в нём мерно и сильно, несмотря на лёгкую горячую боль в спине, которая лишь подзадоривала меня, чем призывала остановиться. Хорош же я буду, наверное, если сорву спину во время секса. Староват я для этого. Аэлирн распахнул глаза и глянул на меня с немым упрёком, я же не сдержал подлого хихиканья. Да, думать о неподходящих вещах в такие моменты я вряд ли когда перестану. Спустив ноги с моих плеч на талию, он крепко притиснул меня к себе, заставляя прижаться, тесно, кожа к коже, обвивая спину руками. Его ладони были слегка влажными, горячими, скользили по лопаткам, вдоль позвоночника, и от этого ощущения мне хотелось выть и мурлыкать разом. На языке крутились тысячи сладких слов, мне хотелось осыпать его комплиментами, но я знал, что не время – ни ему, ни мне не до этого. Пообещав себе сказать ему всё это позже, я пропустил руки ему под плечи, крепче прижимая к себе, двигаясь уже почти с животной яростью, сцеловывая с его губ громкие стоны. Боги, я желал запечатлеть каждый этот звук, чтобы никогда не забывать о них! Словно обезумевшие, мы кусались и целовали друг друга, изредка отрываясь, чтобы вдохнуть раскалённый воздух. Его ногти проходились по моей спине, оставляя метки, и вызывая желание молить его придавить ногтями сильнее, так, чтобы до крови, до болезненного восторга, напоенного страстью.
Кончив же, содрогнувшись от макушки до пят от расслабленного наслаждения, притупившего разум, я не остановился и, покинув его тело, опустился ниже, не слушая возмущённый стон. Обхватив его плоть губами, я принялся остервенело насаживаться на неё горлом, не обращая внимания на неприятные спазмы, желая доставить своему мужчине удовольствие, позволить ему кончить. Аэлирн же в долгу не остался – запустил пальцы мне в волосы, подаваясь навстречу бёдрами, возвращая мне сторицей всё то, что я ему столь любезно причинил за эти сладкие мгновения близости. Плевать мне было на слезящиеся глаза, на боль в горле, я даже начинал получать от процесса извращённое удовольствие. И даже то, что он после втолкнулся до самого основания, уткнув меня лицом в собственный пах, излившись, не покоробило меня, пусть затем я и долго пытался откашляться и продышаться.