– Как тебе малыши? – сладко пропел Джинджер у меня над ухом, медленно доставая короткий кистень с серебряным клинком на конце. Коротким, но достаточно острым для того, чтобы при сильном ударе пронзить насквозь. – Правда, они очаровательны?
– На тебя безумно похожи, братишка, – отскалозубил я, медленно давая руке трансформироваться частично, только чтобы выпустить когти. – Не думал, что ты опустишься до того, чтобы оттрахать упыриху.
Злость полыхнула в алых глазах Джинджера, но уверенность во мне всё больше крепла. Правда, визгливый смех упырят меня мягко говоря напрягал и раздражал. От одного только взгляда на эти младенческие мордашки с синевато-мертвенным цветом кожи и зубастыми ртами кровь стыла в жилах, а сердце застревало где-то в горле. Молчаливо стоящие великан, вампир и дроу ещё больше нагнетали обстановку, как и чуть потрескивающий под потолком пульсар. Я взрослый оборотень, почти совершеннолетний, но даже для меня шесть врагов – немного чересчур.
– Что вы все собираетесь сделать? – наконец, задал я много лет мучающий меня вопрос, чуть сжимая и разжимая руку, слегка касаясь острыми когтями ладони, чтобы сохранять ясность своих мыслей.
– Содрать с тебя шкуру, чёртов ты ублюдок, – громогласно рявкнул великан, отчего у меня даже волосы на голове зашевелились, а в горле всё пересохло. Вот так да! Он надвигался на меня, сжимая огромные ручищи в кулаки и порыкивая. – Я буду заживо сдирать с тебя шкуру, сучонок! Я вырву все твои когти и клыки и отправлю на ожерелья. Я буду вытягивать из тебя жилы одну за другой, пока ты будешь жив.
Вонючее дыхание великана заставило меня содрогнуться с ног до головы, и я скользнул у него под рукой, но меня тут же перехватил светловолосый вампир, пальцы свободной руки которого неоднозначно стиснули мою ягодицу:
– А я буду насиловать тебя во все дыры, драный котяра, пока ты не потеряешь сознание, пока ты не захлебнёшься моей спермой, а затем выпью всю твою светлую кровь до последней капли.
Он пихнул меня в крепкие руки коренастой дроу, что тут же прислонила к моей шее тонкий, острый кинжал, слегка проведя им по коже, отчего совершенно неприятная боль заскользила по телу вместе с тонкой струйкой крови:
– Я буду вырезать жертвенные руны на твоём теле и отдам тебя в жертву Гельд, чтобы ты вечно мучился в аду, отродье.
Свист раздался прямо над моим ухом, и тонкая связь между древком и билом, как раз тем острым кинжалом, обвилась вокруг моей шеи, резко перекрыв ход воздуху. В глазах на миг всё помутнело, и я смог лишь захрипеть, теряя всякую связь с миром, чувствуя, как из-под ног уходит земля.
– А я получу за тебя круглую сумму, братишка. – в самое ухо шепнул мне Джинджер, после коснувшись прохладным, влажным языком мочки. – А мамашу отдам в бордель.
Слова брата отрезвили меня подобно ледяной воде. Ярость нахлынула в единое мгновение, не давая ни секунды на раздумья. Обращение произошло стремительно и крайне болезненно, но связь кистеня лопнула на моей шее. Кровавая пелена застилала глаза, я поддавался ярости, откидывая от себя не менее взбешённых дроу и вампира, что готовились привести свои планы в исполнение. Страшнее всего было оказаться в радиусе действия рук великана, который то и дело пытался схватить меня то за лапы, то за хвост, то за голову. А в маленькой комнатушке впятером было не разгуляться. Собравшись с силами и растянувшись в прыжке, я сбил пульсар, отправив его в лицо великану, что тут же издал душераздирающий вопль, от которого у меня внутри все внутренности сжались. Мгновенно наступила темнота, и я, пользуясь беспорядком, рванулся к двери. Я видел копошащиеся позади меня силуэты – Тёмные пытались меня найти, полагая, что едва не сошедший с ума от ярости великан придавил меня. Я уже чувствовал свежий воздух за дверью, когда острая боль пронзила мои задние лапы. Оглянувшись назад, я на несколько мгновений замер. Упыри не упустили свой шанс. Один впился в мою заднюю лапу всеми когтями и зубами, а другой ему вторил. И теперь они явно пытались оставить меня без лап. Боль была не просто адская – она сводила с ума. Время утекало сквозь лапы, и надо было что-то делать с мелкими упырями, что едва не перегрызли мне ахилловы сухожилия.
Оперевшись на передние лапы, я рывком поднял задние, и острая боль пронзила всё мое тело – упыри оторвались только с частью мяса. Но на что только не способен загнанный в угол зверь, безмерно желающий жить и дышать воздухом бренного мира! Протиснувшись в дверь, я оказался в следующем проходе, из которого так же вело великое множество дверей и арок. Каждый шаг отзывался в моём теле крайне нелестными отзывами, в глазах было темно от боли, но мне нужно было уйти. Я был должен. Ради матушки!
За мной оставался явный кровавый след, но меня это мало волновало – главное, быстрее добраться до дома и залечь на дно. Теперь вариант спрятаться за широкой юбкой матери мне явно не подходил. Теперь пришло моё время прятать матушку от сошедшего с ума брата. Ускоренная регенерация спешно латала раны на задних лапах, но даже так они не могли как следует затянуться – трансформация всегда забирала у меня слишком много сил. Таких, каких у меня в то время было не слишком-то и много.
Бесконечные двери, коридорчики, тёмные ниши – всё смешалось воедино; меня тошнило – яд упырей распространялся по телу, но у меня не было времени на то, чтобы остановиться и вылизать раны. Я слышал, как эти мелкие клыкастые твари ползут за мной следом, мерзко похихикивая и повизгивая. Дальше по коридору слышалась толкотня – брат и его компания, наконец, обнаружили мою пропажу и ринулись следом, и я даже обрадовался, что здесь узкие проходы. Наконец, я увидел тусклый свет из-под двери, и нервно сглотнул – мне предстояла трансформация. И я не мог гарантировать, что останусь жив после очередной растраты магии. Кости и тело стали стремительно меняться, раны на ногах вновь разошлись, а потому я испытывал троекратную боль, которая добиралась до моего сердца – запасы сил стремились к нулю с завидной скоростью. Ещё бы они так же быстро восполнялись.
Я рухнул на пол, жадно хватая ртом воздух, которого стало слишком мало. Кровавая пелена застилала глаза, а из носа и уха медленно сочилась алая, густая жидкость. В висках стучало. Я слышал, как приближаются упырята, готовясь загрызть меня, как приближается топот ног Тёмных. Преодолев слабость и желание лежать так вечно, захлёбываясь кровью, я поднялся на ноги, которые тут же подогнулись. Сколько я блуждаю здесь? Сколько я лежал? В голове билась лишь одна мысль – защитить матушку любой ценой, даже если это будет моя собственная жизнь. Что может хрупкая женщина против двух вампиров, великана, дроу и упырей? А если они уже послали за ней кого-то?! Сердце ёкнуло в груди, и я, спотыкаясь, держась за стены и едва не падая на пол, направился дальше, к той самой заветной двери. Я вывалился в павильон со светлой эльфийкой. Заметив меня, она тут же оглянулась по сторонам и подозвала, держа что-то в руке. Оглянувшись на дверь, я прикрыл её и, преодолевая боль в сухожилиях, в теле и сердце, сдвинул небольшой комод, чтобы дверь была хоть на несколько мгновений заблокирована.
Оставляя за собой кровавые следы, я приблизился к клетке и поднял мутный взгляд на эльфийку – она протягивала мне медальон со звериной лапой.
– Что это? – сипло вопросил я, падая на колени перед девушкой и стараясь услышать хоть что-то сквозь звон и шум в ушах.
– Во имя Куарта. – шепнула эльфийка и положила мне в ладонь амулет, а сама сжалась на полу клетки, прикинувшись спящей.
Куарт. Бог диких зверей, оборотней и ликантропов, прирождённый хищник. Мы, перевёртыши-оборотни, видим в нём бога охоты и первенства, хоть он и является младшим божеством, а вот ликантропы считают его богом жажды крови, зверем и тем, ради кого стоит заживо сдирать шкуру с жертвы, а затем медленно, неторопливо поедать, не давая умереть, упиваясь предсмертным хрипом. Удивительно, что эльфийка, Светлое существо, имеет при себе амулет столь непостоянного божества, ведь её могли бы вполне за это изгнать. Быть может, поэтому она здесь?
– Спасибо, – сипло пробормотал я, надевая амулет на шею.