Рис пожал плечами.
– Нет, не уверен, я не видел его в момент ранения и в первые часы после этого. Но его состояние минувшей ночью указывало на большую потерю крови. Того, что мы наблюдаем сейчас, я не могу объяснить.
Озадаченный, Эмрис снова повернулся к Тавису.
– А ты можешь объяснить это? – спросил старик. Тавис отрицательно покачал головой. – В таком случае, ты позволишь мне осмотреть тебя на более глубоких уровнях? Твои защиты почему-то очень прочны, Тавис. В этом нет нужды со мной, твоим старым учителем. Я надеюсь, ты понимаешь.
– Я.., не могу, сэр, – прошептал Тавис, отворачиваясь. – И, пожалуйста, не заставляйте меня.
– Но я не пони…
– Тогда поймите это: они пытались сломить мои защиты! – воскликнул он, прижимая покалеченную руку к груди, а затем пряча обе под одеяло, – Они пытались одолеть мой мозг! Представители моего же народа отрубили мне руку! Они сказали, что я помогаю врагу! Разве Джаван похож на врага?
Вряд ли можно было что-то ответить на это, Извинившись, Эмрис и Кверон, сопровождаемые Рисом и молчаливым Камбером, вышли за дверь. Возвращаясь в комнаты Камбера во дворце архиепископа, четверо мужчин не стали разговаривать. В тот вечер они несколько часов кряду обсуждали состояние Тависа О'Нейлла с Эвайн и Йорамом.
– Он словно затворился в самом себе, – сказал Рис. – От его горечи мне делается не по себе. Не знаю, что предпринять.
– Хотелось бы мне, чтобы я не знал, что делать, – после длинной паузы сказал Кверон. – Когда я преподавал в монастыре святого Неота, мне пришлось встретиться с подобным случаем. Помните, Эмрис? У нас был очень одаренный послушник-Целитель. Его звали Ульрик.
Эмрис кивнул, вздохнул и печально покачал головой, слушая продолжение рассказа.
– Ив один прекрасный день он начал просто буйствовать. Вызвал наставника послушников на дуэль и, несмотря на отсутствие опыта, убил его! А ведь тот был специалистом высшего ранга, Целителем и талантливым практикующим врачом!
– Но как бы там ни было, Ульрик тоже выставлял очень прочные защиты до того, как сошел с ума, так что проникнуть в его мозг не было никакой возможности. Он называл нас дьяволами и богохульниками и старался возмутить обитателей аббатства. Прямо во внутреннем дворе Эмрис пустил ему в сердце стрелу, в противном случае пришлось бы совсем туго. Он восстал против себе подобных.
– Вы думаете, Тавис способен на такое? – после тяжелого молчания спросила Эвайн. – Он всегда казался таким мягким.
Кверон медленно покачал головой.
– Не знаю, моя дорогая. И не уверен, что хочу это выяснять. Рис, не думаю, что вы находите уместным применение вашей маленькой уловки на Тависе? Блокировать его способности и держать в руках?
– Это противоречит нашей этике, – ответил Рис. – Кроме того, может быть, уже слишком поздно. Мы установили, и вы знаете, что никогда он не согласится сотрудничать. Его защиты как-то странно вибрируют; я не уверен, что хотел бы попробовать и получить ответный удар. В голове этого человека творится нечто весьма странное.
– Нам что, просто сдаться? – спросил Камбер. – Рис, он потенциально очень опасен, и не только для себя, но и для нас, как единственный дерини на службе короля. Если он разочаруется в нас и примет сторону регентов, то с Тависом они смогут выслеживать дерини по всей стране.
– В том случае, если никого нельзя научить блокировать способности дерини, – произнес Рис.
– Но кого ты собираешься учить? Вот в чем вопрос, Эмрис. Кверон, видит Бог, ты старался но что если этому нельзя научиться? Рис, ты действительно хочешь пойти и работать с Реваном? Ты готов к необходимым жертвам? Уверен, что результат будет стоить усилий? Кроме того, разговор идет о немногих дерини, защищенных таким образом. И не обязательно самых лучших, потому что лучшие должны быть готовы передать наше наследие детям!
Удивленный Кверон откинулся на спинку стула и посмотрел на Камбера. Всегда спокойный Эмрис с сомнением покачал головой и положил руку на руку Камбера.
– Алистер, Алистер, не разочаровывайте нас! Вы, который всегда был сосудом спокойствия и мужества. Неужели вы действительно думаете, что никто больше не сможет научиться этому?
Камбер опустил голову на ладони и устало покачал головой.
– Не знаю. Прошу прощения, Эмрис. Именно за это каждый из нас по-своему боролся в течение долгих лет, а теперь с каждым днем ситуация, вместо того, чтобы становиться лучше, только ухудшается. По-моему, я поднял серьезный вопрос: если нам придется блокировать лучших, чтобы спасти лучшее, кто же тогда станет учить наших детей? Помышляя о том, что все это может сработать, мы ничем не отличаемся от вашего сумасшедшего Ульрика.
Взволнованный, Рис коснулся плеча Камбера и одновременно послал ему сообщение:
Мужайся! Не следует так себя вести перед Эмрисом и Квероном! Или ты хочешь рассказать им все?
Удивленный, Камбер внутренне подобрался и медленно поднял глаза на Риса. Видит Бог, он не собирался ничего рассказывать. Они считали Камбера давно умершим и причисленным к лику святых, лучше пусть остается все по-прежнему. Но Рис был прав. Если он не возьмет себя в руки, он в конце концов выдаст себя помимо воли.
– Прошу прощения, – прошептал он, снова склоняя голову. – О, Господи, укрепи меня в моей вере! Возможно, это и сработает. Может быть, другой Целитель? Как насчет Ориэля? Рис, он не мог способствовать выздоровлению Тависа?
Они обсудили эту возможность, однако работавший с Ориэлем Рис не обнаружил в нем никаких особенных талантов. Он также не мог бы вернуться незамеченным.
О своих догадках относительно принца Джавана, его нечеловеческого могущества, скорее всего полученного от Синила, и участии мальчика в исцелении Тависа Рис и Камбер не сказали.
Джаван терзался смутными подозрениями о последней ночи своего отца, его интересовала странная связь между ним и Тависом. Однако в разговоре с братьями в тот вечер он не упомянул об этом. Когда он ужинал с Тависом, он и с ним не заговорил о той ночи, как бы следуя молчаливому соглашению.
Только перед вечерней молитвой Джаван, присоединившись к Элрою и Рису Майклу, чтобы рассказать о состоянии Тависа, перевел разговор на их воспоминания о ночи смерти их отца. Элрой не припомнил ничего интересного для Джавана, а Рис Майкл, будучи чрезвычайно занятым со своими солдатиками, не мог долго участвовать в разговоре. Элрой беспокоился о Тависе, и новость о том, что Целителю лучше, действительно обрадовала его, но о нападении он считал лучшим не вспоминать.
– Нам необходимо об этом поговорить, – шептал Джаван, увлекая брата в стенную нишу. – На него напали дерини! Дерини отрубили ему руку, руку Целителя, Элрой! Моего Целителя! А если бы он был твоим другом? Тогда бы ты принял меры!
– Что я могу сделать?
– Ты король! Прикажи их арестовать!
– Но, Джаван, я даже не знаю, кто они! Кроме того, я просто ношу титул короля. Если регенты не согласны, я ничего не могу.
– Тогда заставь их согласиться! – резко возразил Джаван. – Послушай, ты сам рассказывал мне, на Совете докладывали о бандах дерини, которые разъезжают по дорогам и нападают на людей. Те, кто атаковал нас, могли быть из их числа. Они были одеты, как дворяне. На этот раз они покалечили личного слугу короля. Я и Рис Майкл тоже могли быть убиты или покалечены! Ты можешь что-нибудь сделать?
Элрой вздохнул и кисло посмотрел на своего близнеца.
– Джаван, ты все усложняешь. Ты, как и я, просто мальчик. Нам не под силу изменить мир.
– Ты не просто мальчик, ты король! – отрезал Джаван. – И если ты позволишь подобному продолжаться, то в следующий раз они могут напасть на тебя! По крайней мере хотя бы попроси регентов что-то сделать. Они ненавидят дерини. Они с большой охотой поймают нескольких, чтобы Тавис их опознал. Он обязательно узнает.
Элрой выпрямился и посмотрел на брата.
– Точно?
– Конечно.