Он заметил улыбку Йорама: его сын вспомнил, что Камбер слышал об этом от самого Энскома.
Найэллан согласно кивнул.
– Я понял. Мы сделаем все, что в наших силах. Я правильно понял, вы идете к Порталу?
– Да, он в комнатах Джеффрэя, и о нем мало кто знает, – ответил Камбер. – К счастью, Эйлину не пришла в голову мысль поселить там кого-нибудь – это, знаете ли, было бы слишком бесцеремонно, – так что дело лишь за тем, чтобы отпереть замок и пройти незаметно. Если нас все-таки заметят, я скажу, что мы пришли помолиться в часовню Джеффрэя, прежде чем занять его место. Если повезет, необходимости оправдываться не будет.
– Надеюсь, вы правы, – пробормотал Найэллан, когда Йорам открыл дверь и они с Джебедия выскользнули наружу. – Все же будьте осторожны, Алистер.
– Именно так я и собираюсь поступить, – ответил Камбер, криво улыбнувшись. – И пусть это будет нашим общим намерением. Да поможет нам Бог, друзья мои.
Он хотел было обнять обоих мужчин за плечи, но Найэллан ловко поймал его руку и, опустившись на колени, прижал ее к губам. Кай сделал то же самое. На это Камбер ничего не мог ответить, он только положил руки на склоненные головы и благословил их.
В комнату заглянул Йорам, позвал его, и Камбер вышел. Они быстро и бесшумно шли по коридору, навстречу никто не попался. Подойдя к апартаментам Джеффрэя, Камбер склонился к замку, а двое других оглядывались по сторонам. Им никто не мешал. Несколько секунд спустя они оказались в покоях архиепископа, и Йорам зажег маленькую лампу освещая темную и холодную комнату. Камбер сделал то же самое и велел своим спутникам следовать за ним.
Часовня помещалась в довольно просторном алькове, выходившем в спальню, от нескромных взглядов ее скрывала занавесь. Отодвинув ткань, Камбер увидел, что алтарь был по-прежнему пуст, так как после смерти Джеффрэя святые дары были перенесены в собор. Тонкий слой пыли покрывал пол, скамью у алтаря и сам алтарь, но слабый запах ладана еще витал в воздухе.
Камбер нечасто бывал здесь, но это место вызывало в нем самые живые воспоминания. Задолго до того, как он стал Алистером Калленом, Камбер приходил сюда на помощь Энскому Тревасскому, предшественнику Джеффрэя, умершему двенадцать лет назад. Энском спрятал его в этой самой комнате, велел другому священнику выполнять его обязанности, пока они с Камбером будут венчать Синила и Меган, родителей нынешнего короля и его братьев.
Камбер мысленно вернулся по длинному коридору лет и вздохнул. Джебедия стоял на квадрате Портала между скамьей и алтарем, его темные глаза тревожно светились.
– С вами все в порядке? – забеспокоился он.
– Все хорошо, – ответил Камбер, сжимая руку Джебедия и уверенно кивая. – Просто вспомнил былые времена. Договоримся, что тот, кто вернется первым, будет ждать остальных?
– Хорошо. Вы будете осторожны, не так ли? Вы оба!
– Смотри, сам выполни свой совет, – улыбнулся Камбер. – Да поможет тебе Бог, Джеб.
– И вам тоже. Надеюсь, Тавис не сыграл с нами злую шутку.
Согласно кивнув, Камбер отступил и смотрел, как Джебедия положил руку на рукоять меча и закрыл глаза. Через мгновение Джебедия уже не было. Вздохнув, Камбер повернулся к Йораму.
– Рис и я уже проделывали такое путешествие, только из другого Портала. Мы вышли в ризнице аббатства святого Неота. – Он заметил стоявший у алтаря посох Джеффрэя и осторожно поднял его. – Как ты думаешь, Джеффрэй не будет против?
– Почему он должен быть против? Это твое, – ответил Йорам, взяв расшитую митру и, протягивая ее Камберу. – Кроме того, если понадобится, посох станет прекрасным оружием. А теперь нагнись, я надену на тебя митру. Когда мы без предупреждения явимся к отцу Эмрису и его братьям, тебя ни с кем нельзя будет спутать.
– А почему ты решил, что в этом я не стану желанной целью для людей Руна? – поинтересовался Камбер, ступая на квадрат Портала вместе с сыном, который потушил лампу, жутким сиянием освещавшую их приготовления.
Они вошли в давно знакомый контакт и мгновение спустя стояли уже в другой темноте, тускло освещаемой мерцающей лампадой под красным стеклянным колпаком.
Было совершенно тихо, и они не спеша огляделись, встречая знакомые очертания и вдыхая знакомые запахи. Не было никаких признаков сражения, но не было и ощущения ужасной тишины свершившегося злодеяния. Это скорее было похоже на покой молитвы с беззвучным шепотом голосов, взывающих к Богу.
Облегченно вздохнув, Камбер направился к открытой двери ризницы, сопровождаемый Йорамом. Он немного пригнулся, чтобы митрой не задеть деревянный косяк двери, вышел в коридор с мозаичным изображением святого Гавриила на стене и остановился. Если не считать тусклого света лампад и свечей, алтарь ничем не освещался. Повернувшись к хорам в нефе, Камбер увидел спину отца Эмриса у нижней ступени хоров. Где-то перед ним располагался источник серебряного сияния, освещавшего ряды скамей позади Эмриса.
Вечерняя служба завершила уставные часы молитв, и две ровные цепочки монахов, священников, Целителей и нескольких старших учеников потянулись с хоров к центру, чтобы выразить свое почтение аббату и затеплить свечи. Камбер и Йорам видели, как каждый возвращается с зажженным огоньком в ладонях и опускается на колени: молящиеся все полнее уходили в самоотрешение, и серебристые огоньки в руках меняли цвет, у каждой свечи все заметнее становился собственный, неповторимый оттенок. Это была уникальная способность дерини, но сейчас Камберу было не до любования волшебной картиной, и он нетерпеливо шагнул к Эмрису. Неужели все эти хорошо обученные дерини не заметили его прибытия?
Камбер увидел, что один из священников наконец-то заметил его и что-то шепнул Эмрису на ухо. Старый дерини кивнул, но не повернулся и продолжал подавать огонь своим духовным детям, словно появление епископа Грекотского, а теперь и архиепископа Валоретского на вечерней мессе в Рождество было будничным делом.
Камбер ждал, размышляя, солгал или сам обманулся Тавис, сообщив о нападении. Из-за стен часовни доносились неясные звуки, но предчувствия чего-то враждебного, рокового не было, хотя где-то на краю сознания шевелилась тревога. Возможно, это был лишь плод воображения.
Он дождался, пока последний гавриллит зажжет свечу от огня своего наставника, и с облегчением вздохнул, когда Эмрис обернулся и низко поклонился. Подгоняемый нетерпением, Камбер подошел, быстро преклонил колени перед лампадой и позволил Эмрису поцеловать свое кольцо.
– Вы все в большой опасности, – произнес он, знаком веля остальным подойти поближе и собраться на ступенях вокруг. – Барон Рун и его люди идут сюда, чтобы разрушить аббатство и убить тех, кого найдут. Мы подозреваем, что Гаут Эйриал и Моллигнфорд тоже в опасности, а возможно, и другие крепости. Вы должны немедленно уходить.
Эмрис кивнул, казалось, не ведая ни волнения, ни растерянности.
– Я опасался, что вы принесете такие новости, ваша милость. В течение нескольких недель мы видели солдат поблизости от обители и удивлялись, почему люди короля так долго задержались на учениях. Теперь все ясно.
– Значит, Тавис не солгал, – пробормотал Камбер. – Отец Эмрис, вы готовы защищаться?
– Защищаться? Нет. Несмотря на любое сопротивление, барон Рун уничтожит центр деринийского обучения, если уж он вбил это в свою голову. – Он обернулся к братии. – Мы уходим немедленно, дети мои. Каждый знает, что ему делать. Идите в ризницу и уходите. Порядок вы знаете.
Когда он замолчал, люди начали строиться по двое, учителя и ученики, все еще со свечами в руках. Три священника быстро подошли к алтарю, отодвинули завесу из венецианской парчи и стали выносить обрядовую священную утварь.
Через западные двери в церковь ворвался ученик в сопровождении кучки послушников и мирян и бросился к хорам.
– Отец настоятель, нас атакуют! Там около пятидесяти рыцарей и вдвое больше вооруженных людей. Они ломают внешние стены. Брат Гиллис и лорд Дов убиты!