Он осенил себя крестным знамением и закрыл глаза в безмолвной молитве. Но даже замкнувшись в себе, Синхил слышал мягкий шорох риз — его друзья продолжали обряд. До короля донесся запах благовоний — Ивейн оказалась по правую руку от него с кадильницей в руке. Он тут же почувствовал присутствие Элистера и Джорема слева от себя и повернулся к ним.
Пламя свечи блеснуло перед его глазами, отраженное от лезвия кинжала, которым Элистер проводил по краю глиняной чаши, покрытой белой глазурью. Синхил нервно схватил сына за плечи и повернул, чтобы тот не видел ножа, хотя отлично знал: Алрой ничего не вспомнит. Едва осознавая, что делает, король стянул с левой руки тяжелое золотое кольцо с гранатами. Крупный средний камень был окружен мелкими, ловившими своими гранями огни свечей и превращавшими их в сотни ярких светящихся точек, которые весело плясали на темном одеянии Синхила. Передавая кольцо Джорему, он поймал удивленный взгляд сына Камбера.
— Когда меня не станет и он наденет это кольцо, его могущество станет полным. Но он не должен знать о нем до тех пор, пока действительно не появится необходимость. Даже убедившись в существовании этого могущества, он должен понимать, что обрел его только благодаря своему священному праву, потому что он — король.
— Веское обоснование, — кивнул Джорем. Он показал на чашу и пергамент в руках Элистера. — Мы выбрали для обряда воду, а не вино. Для вас вино было действенно, но теперь мы сочли, что для детей лучше использовать воду. Она вполне годится, если вы не предпочитаете вино.
Синхил отрицательно покачал головой — он помнил то вино: темное и горькое, дрожащее от заключенных в нем сил. С тяжким вздохом он взял послушные руки сына в свои и заглянул в затуманенные глаза.
— Прости мне, сын, то, что я собираюсь с тобой сделать, — тихо произнес он. — То, что я должен сделать, я делаю для твоего блага и для блага твоего народа. Знаю, что ты не можешь понять этого сейчас, как не можешь понять, что с тобой происходит, но я хочу, чтобы ты знал хотя бы в глубине души: я очень тебя люблю и никогда не допущу, чтобы тебе было плохо.
Синхил нежно погладил большими пальцами две маленькие руки, так доверчиво лежавшие в его ладонях, затем поднес правую к губам и поцеловал. Когда он взглянул на лист пергамента, который держал Джорем, в глазах стоял туман, но ему не было нужды читать написанное.
— Я объявляю мою волю, — без запинки произнес он слова псалтири. — Господь сказал мне, сын мой, в этот день я породил тебя. Попроси, и я дам тебе язычество в наследство и самые далекие земли во владение.
Он снова заглянул в глаза мальчика, надеясь, что отыщет в них проблески сознания, затем выпустил левую руку ребенка, взял у Элистера кинжал и проверил его острие большим пальцем.
— Алрой Беренд Брион Халдейн, наследный принц Гвиннеда, посвяти свою жизнь служению народу своему, — произнес он, сжав большой палец правой руки Алроя.
Двумя быстрыми движениями он проткнул острием палец мальчика и повернул лезвие к себе. Алрой не вздрогнул, а только глядел сонным взглядом, как его кровоточащий палец, а затем и палец отца прижимали к пергаменту и к кольцу. Элистер вытер обе раны льняной лентой и повесил ее на левую руку. Джорем положил бумагу на угли.
Синхил смотрел, как дымок горящего пергамента клубится у границы магического круга. Только когда пергамент превратился в кучку пепла, он шевельнулся, размял большим и указательным пальцами щепотку пепла и высыпал на поверхность воды в чаше Элистера.
— Воздай правосудие королю, о Господи, и справедливость Твою сыну короля, — сказал он.
Синхил взял у Джорема помеченное кровью кольцо и опустил его в воду, к удивлению остальных, он совершил обряд крови, но на этом не должен останавливаться. Синхил знал: необходимо суметь сделать все, что он собирался. Решимость придавала ему сил.
Когда вновь стали рядом Джорем по левую руку, а Элистер по правую, он бестрепетно принял чашу из рук Элистера и, обернувшись к алтарю, слегка приподнял ее, приветствуя присутствие Высших Сил.
— О, Господи, святы деяния Твои. С дрожью и смирением предстаем мы пред Тобой с нашими мольбами. Благослови и защити нас в том, что должны мы совершить этой ночью.
Он повернулся к сыну, опустил чашу и накрыл ее рукой.
— Пошли своего Архангела Рафаила, о Господи, чтобы дыханием своим освятил эту воду, дабы пьющие ее могли по праву владеть Воздухом. Аминь.
Стук его сердца раздавался в тишине магического круга. Дрожа всем телом, он поддерживал чашу двумя руками и почувствовал, как на белой глазури дна шевельнулось и задрожало, кольцо.