— Катан, ты помнишь, мы говорили об Имре, когда ты болел?
— Да.
— Какова ситуация теперь, месяц спустя?
— Я…
Катан опустил глаза. Слова медленно приходили к нему, с остановками, с паузами. Они словно рождались в глубине его, в его голосе чувствовалась боль. Он даже не заметил, как рука Райса легла на его запястье, нащупывая пульс. Он хотел оценить его общее состояние, как физическое, так и моральное. Катан этого не заметил, а если и заметил, то не сказал ничего. Его голос был почти беззвучен.
— Теперь я не знаю. Раньше все было ясно. Я любил его, как брата, как люблю вас обоих. Мы были очень близки. Но те события убили меня, Джорем то, что он сделал с этими крестьянами… Но нельзя же бросить брата только за то, что он сделал ошибку. Пусть даже страшную, трагическую! — Он взглянул сначала на одного, затем на другого. — Я все еще люблю его, Джорем. Помоги мне, Боже! Весь прошлый месяц и даже сегодняшнее унижение — даже они не изменили этого. Я полагаю, что мне нужно привыкнуть к новой ситуации.
Джорем вздохнул. И Райс вспомнил, зачем он здесь. Он убрал руку. Было ясно, что помощи от Катана ждать не приходится. Они поднялись.
— Мне очень жаль, Катан, — прошептал Джорем.
Он с сочувствием похлопал Катана по плечу.
— Но, во всяком случае, ты реалистически оцениваешь положение. Я не буду тебе говорить, как опасно полагаться на расположение королей.
Катан покачал головой, Джорем кивнул.
— Ну ладно. Нам бы хотелось погостить подольше, но Райса ждут пациенты, а мне нужно завершить кое-какие дела перед возвращением в святой Лиам. Пока!
Катан встал, внезапно почувствовав себя чужим и одиноким.
— Когда мы увидимся?
— На Рождество. Я думаю, Имре позволит тебе съездить домой.
Джорем заметил вооруженного человека на противоположной стороне улицы, который поправлял сбрую лошади, но не сделал никакого вывода. Он ведь не заметил его у дома Катана. И он не видел, что человек снова последовал за ним и дошел до самого дома Райса. Джорему даже и в голову не пришло, что за ними так быстро может быть установлена слежка.
Другому шпиону задача досталась посложнее. Он сопровождал Райса до замка и заметил, что Целитель вошел в королевский архив. Но он выбрал неудачное место для наблюдения, так что не мог видеть через окно, что его клиент сделал с несколькими толстыми томами, взятыми с полки. Но он заметил место, откуда были взяты книги, и, когда Райс вышел из библиотеки, он вошел туда, предварительно послав шпиона следить за подопечным, и просмотрел эти книги.
Однако книги были очень старые, а у шпиона образование было небольшое, так что он не смог прочесть их. Недовольно нахмурив брови, он положил книги на место и пошел докладывать своему хозяину.
Его коллега был уже там, и они вместе с господином ожидали его.
Священник доехал до церкви Святого Иоанна в квартале текстильщиков, вошел туда и немного погодя вышел. А после этого поехал в дом Райса Турина.
Нет, он не знает, что же тот делал в церкви. Он был один, и не рискнул исследовать подробнее из опасения упустить священника.
Затем свою историю рассказал второй шпион и добавил, что его клиентом был тот самый Турин, в чей дом его коллега проводил священника. Райс побывал в королевском архиве.
Да, он может показать книги, которые смотрел молодой милорд. Нет, он не знает, что он там искал, два человека оставлены следить за домом, где сейчас находятся двое подозреваемых, вернее, подозрительных. Может, милорд захочет, чтобы их задержали?
Нет, милорд не хочет.
Обдумывая все услышанное, Коул Хоувелл приказал одному из соглядатаев принести плащ. Все это выглядело очень странно.
Он понятия не имел, зачем приехали Райс Турин и Джорем Мак-Рори, но вели они себя очень подозрительно, а это хорошо подходило к его планам. Он взял перчатки и стал натягивать их.
— Боре, ты поезжай в церковь Святого Иоанна и узнай, что он там делал, из твоего описания следует, что это — брат Катана Джорем, михайлинец. Так что будь осторожен.
— Хорошо, милорд, я все сделаю.
— Непременно сделай. Будет интересно, если отец Джорем тоже смотрел там архивные записи. Фальк!
Второй соглядатай, поправлявший плащ на своем господине, поднял голову.
— Да, милорд?
— Ты поедешь со мной и покажешь книги, которые Турин брал с полок. Я хочу знать, что они ищут.
А в другой части города, не подозревая о том, что все их действия прослеживаются и подвергаются анализу, Райс и Джорем разложили свои дневные трофеи на небольшом столе в кабинете Райса. Кабинет был тщательно защищен от вторжения с помощью магии, высокие окна закрыты шторами.
Райс раскатал большой свиток: портрет человека с золотой короной на голове.
Человек был стройный, смуглый. Черные волосы, борода и; усы были тронуты сединой. Взгляд прямой, чистый, но неспособный предвидеть события, произошедшие с ним через несколько лет после того, как он позировал для этого портрета. По полям были изображены знаки королевской власти, а внизу была надпись: «Ифор, король Гвиннеда».
— В нем течет настоящая кровь, — прошептал Райс. Он держал портрет поближе к свету и придирчиво рассматривал его. — Камбер будет доволен.
— Отрастить усы и бороду нашему Синхилу, прикрыть тонзуру, снять с него монашескую сутану, и он будет копией этого человека. Удивительно, что еще никто не заметил этого сходства.
— Это понятно, — ответил Джорем, — кто над этим задумывался? Все знают, что Халдейны погибли, и лишь немногие помнят, как выглядел Ифор Халдейн, да и те уже глубокие старики. Кроме того, кто свяжет жизнь бедного монаха с жизнью королевской семьи?
— Ты прав. Я об этом не подумал.
— Ты же не священник. — Джорем ухмыльнулся.
— У тебя есть еще портреты?
— Несколько. Я постарался взять те, пропажа которых не будет замечена. А как у тебя?
— Очень хорошо.
Джорем достал свернутый пергамент из складок сутаны. Он выложил один из листов на стол.
— Вот, запись от 28 декабря 843 года: «Крещен Ройстон Джон, рожденный от Даниеля Тряпичника и Элис, его жены». То есть наш принц имеет законных родителей.
— А здесь?
Джорем развернул второй лист.
— «27 апреля 860 года отец Эдвард крестил Никласа Габриэля, сына Ройстона Тряпичника и Полины, его жены, умершей во время родов». Так что наш принц — законнорожденный, и мы можем представить письменные доказательства отцу и викарию. Я хотел бы еще забрать записи о рождении обоих родителей, но они, вероятно, находятся где-то в другом месте. Но и этого достаточно. Я сомневаюсь, что пропажа этих листов будет замечена, если, конечно, их не будут разыскивать специально.
— Ну, хорошо.
Райс, кивнув, просмотрел оба листа, сложил их и вернул Джорему.
— Я приказал Гиффорду разбудить нас пораньше, так что мы сможем выехать на рассвете. Нат приготовит лошадей.
Джорем с усталой, но довольной улыбкой хорошо поработавшего человека потянулся и сложил все документы в медицинскую сумку Райса вместе с портретами. Теперь, даже если на них обрушится катастрофа, документы будут в безопасности, так как медицинская сумка Целителя так же священна и неприкосновенна, как личность священника, и надежно защищена тайными силами.
Затем Джорем простер руки, произнес заклинание, чтобы снять охрану кабинета.
Райс задул свечи на столе. Они не имели ни малейшего понятия, что за каждым их шагом следят. И не могли даже предположить, что когда поутру они покинут Валорет, за ними вновь увяжутся соглядатаи.
ГЛАВА IX
Если он говорит и нежным голосом, не верь ему; потому что семь мерзостей в сердце его.[11]
Жак они и собирались, Райс с Джоремом выехали из города первыми, сразу как открылись ворота. Снег еще не выпал.
Валорет, лежащий у подножия Лендурских гор, последним ощущал на себе дыхание зимы. Однако заморозки уже посеребрили все вокруг инеем, предвещая скорый приход холодов. Они и непрерывные дожди, лившие много дней подряд, сделали дорогу грязной, скользкой, а местами и вовсе затопленной. В лужах стояла грязная вода, скрывая рытвины и камни, так что Райсу пришлось несколько раз спешиваться, чтобы осмотреть ноги лошадей, а однажды он даже был вынужден прибегнуть к искусству Целителя.