— Мне сказали, что я должна рискнуть всем, даже жизнью, чтобы восстановить династию Халдейнов и покончить с кровавой династией Фестилов. И я решилась. — Она всхлипнула. — Но если в вашем сердце нет места для любви, то я лучше умру девственницей, чем нелюбимой женой, хотя бы даже самого Господа.
Синхил застыл от такого святотатства. Он услышал шаги девушки, бежавшей к выходу, и, резко обернувшись, успел заметить копну золотых волос, красивую руку, закрывавшую дверь, и соблазнительную ямочку под коленом, открывшуюся взгляду, когда ее платье взметнулось вверх в ее стремительном беге. Дверь оглушительно хлопнула и задрожала, когда она с силой закрыла ее. Он остался один, непроизвольно протягивая руки к двери, за которой она исчезла.
Ее слова ранили сердце Синхила.
Он рванулся за ней, желая извиниться, объяснить, что он вовсе не король, а простой монах, что он никогда не хотел быть королем или даже принцем, но затем все его старые страхи и сомнения отлетели прочь. Но было уже поздно.
Как старик, он опустился на скамью у стола, рука его беспомощно повисла вдоль тела.
Он положил голову на стол и заплакал горькими слезами. Он оплакивал свою потерянную молодость, потерянную судьбу, самого себя, девушку, имени которой он не мог даже припомнить, и всех остальных, которые борются за него, страдают за него и умирают за него.
Когда они пришли сюда через несколько часов, чтобы подготовить его к свадьбе, они нашли его неподвижным.
ГЛАВА XVIII
Возвещу определение. Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя.[22]
В канун Рождества, архиепископ Энском Тревасский закончил молитвы в соборе Всех Святых в Валорете и направился в свои покои, где собирался молиться в одиночестве, пока не придет время для первой Рождественской мессы.
Он, как всегда перед Рождеством, хотел уединиться и подумать о прошедшем годе, о своих успехах и неудачах в этом году.
Он уже был у своих дверей, как вдруг из тьмы коридора выступила чья-то тень.
— Вы выслушаете мою исповедь, святой отец? — спросил странно знакомый голос.
Энском поднял повыше свечу и попытался проникнуть взором сквозь мрак, окружавший лицо человека, но понял, что это не просто — мрак был слишком густым. Этот человек в серой сутане с капюшоном был Дерини. Его голова была закутана магической вуалью, которая скрывала его лицо и искажала голос, однако архиепископ не ощутил ни в голосе, ни в самом присутствии этого человека ни угрозы, ни опасности.
Таинственный посетитель был другом, хотя архиепископ не мог узнать его.
Энском был более заинтригован, чем встревожен. Он опустил голову в знак согласия и, пропустив в комнату таинственного посетителя, старательно закрыл за ним дверь.
Энском подошел к месту для исповеди, зажег свечу, достал шарф, коснулся его губами и накинул на шею. Затем он повернулся к незнакомцу, а тот откинул капюшон, и взору архиепископа открылось давно знакомое и любимое лицо, обрамленное седыми волосами.
— Камбер! — выдохнул он и тепло обнял друга.
Когда они отстранились друг от друга, не выпуская рук, Энском прошептал:
— Я все время думал о тебе, когда узнал, что брат Кайрил… Но что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, что король приказал арестовать тебя?
— Но ты меня не выдашь? — возразил Камбер с улыбкой, показывающей, что вопрос был чисто риторическим.
Энском, улыбнувшись, тронул свое облачение.
— Это не позволило бы мне совершить предательство, даже если бы я захотел. Ведь я обещал хранить молчание, что бы мне ни сказали.
— Я прошу большего, чем молчания, Энском, — сказал Камбер. — Я прошу помощи.
— Ты же знаешь, что все получишь от меня, — ответил Энском. — Скажи, что тебе нужно, и я сделаю все, что могу.
— Меня обвиняют в измене, — тихо сказал Камбер.
— А ты — изменник?
— С точки зрения Имре — да. Но факты говорят другое. Если ты согласишься пойти сейчас со мной, то я буду рад представить тебе их.
— Пойти с тобой? Куда?
Камбер опустил глаза.
— Я не могу сказать этого. Я могу сказать только, что ты пойдешь через свой Портал, что ты будешь в полной безопасности, и что я не буду настаивать на твоей помощи, если ты сам решишь иначе, узнав все факты.
Он взглянул на друга.
— Но ты можешь довериться мне. Я не могу открыть места, куда мы пойдем, даже тебе.
— Остальные тоже там?
— Ивейн, Джорем, Райс и некоторые другие.
— Райс? Но он…
— Я бы не хотел обсуждать это здесь, если ты не против. Ты пойдешь со мной?
Энском колебался, борясь с желанием задать несколько вопросов Камберу, затем кивнул.
— Если тебе это нужно, я пойду. Сколько времени это займет?
— Несколько часов. Ты можешь распорядиться, чтобы тебя кто-нибудь заменил?
Архиепископ поднял бровь.
— В праздник Рождества? Ты же знаешь, мне нужно служить праздничную мессу.
— Для нас будет большая честь, если ты откажешься от этой обязанности ради нас, — спокойно сказал Камбер. — Потом ты поймешь, почему.
Энском долго смотрел на друга, читая важность просьбы, затем попросил его зайти за перегородку.
Когда Камбер скрылся, архиепископ подошел к стене и дернул шелковый шнур. Через несколько минут раздался стук, и в комнату вошел монах в черной сутане.
Он увидел, что архиепископ сидит на постели с весьма усталым и нездоровым видом.
— Ваша милость, что случилось?
— Мне нехорошо, — слабым голосом ответил тот. — Будь добр, попроси епископа Роланда заменить меня на полуночной мессе.
— Полуночная месса? Конечно, ваша милость. Может, я могу помочь вам чем-нибудь? Может, послать за аптекарем или Целителем?
— Нет, это не нужно, — пробормотал Энском. Он лег на постель и тяжело вздохнул.
— Наверное, я что-то съел. Помолюсь и постараюсь уснуть. К утру все пройдет.
— Хорошо, ваша милость, — сказал монах с сомнением в голосе. — Если вы уверены…
— Уверен. Теперь иди, и пусть меня не беспокоят, ясно?
— Да, ваша милость.
Не успела закрыться дверь, как Энском вскочил с постели и подошел к укрытию Камбера. Тот усмехнулся, увидев лицо архиепископа.
— Не напомнило ли это вам уловки двух монахов в Грекоте? Однако те времена были повеселее нынешних.
— Но я надеюсь, что мы стали лучше с тех пор, — заметил Энском. — Ну, что дальше?
— Теперь к вашему ближайшему Порталу.
— Ты стоишь перед ним, — ответил Энском.
Он подтолкнул Камбера вперед и встал рядом.
— Что я должен делать?
— Открой свой разум для меня и позволь мне проникнуть в него. Я обещаю тебе дать всю информацию, как только мы будем на месте.
— Но я все равно не буду знать, где мы окажемся, — фыркнул Энском с ехидцей. Он сложил руки на груди и выпрямился. — Я все понимаю, но хочу напомнить, что я вижу тебя насквозь, Камбер Мак-Рори, — сказал он, закрывая глаза. — Пусть будет так, мой друг.
Камбер хмыкнул и положил руки на виски архиепископа.
— Откройся для меня. И они исчезли…
Энском открыл глаза и в изумлении повернулся к Камберу.
— Это же несерьезно, — прошептал он. — Наследник Халдейнов здесь? Это его вы похитили из монастыря святого Фоеллана? Камбер, ты сошел с ума! Вы обречены!
— Нас поддерживают очень многие, — спокойно сказал Камбер. — И даже наш Халдейн уже начал верить в возможность и необходимость победы. К несчастью, его моральные принципы все время находятся в противоречии с его династическим долгом. Ваша помощь будет именно тем, что поможет ему решиться на последний шаг.
— Ты хочешь, чтобы я благословил его?
— Я хочу, чтобы ты подтвердил законность его происхождения и объявил его законным принцем Гвиннеда. Кроме того, его нужно обвенчать с моей воспитанницей. Ты сделаешь это?
— То, что ты просишь…
— Я знаю, что прошу. Если твоя совесть не позволяет тебе сделать это, я отпущу тебя, как и обещал. Мы сделаем все с отцом Келленом.
— Элистер Келлен! Генерал-викарий Ордена святого Михаила! Он здесь?!